— Прошу к столу, — обращалась она к каждой группе, и, многократно повторенные, слова оседали в пространстве и падали вниз, как падают лепестки роз во время свадебной церемонии.

За столом ее место оказалось между двумя мужчинами: помощником министра справа и главой министерства Ле Туке слева. Эдвард сел на противоположном конце длинного темного стола лицом к ней, остальные гости расположились между ними. Она нажала коленом звонок на ножке стола. Мгновенно появилась прислуга с тарелками, на которых были разложены нежные стебельки спаржи и тонкие розовые ломтики ветчины, украшенные соусом и пряностями.

— Ah, les asperges![81] — протянул Ле Туке, когда прислуга ставила тарелку перед Клэр, и она поняла, что не ошиблась с выбором.

А вот и булочки: Матильда никогда не заказывает их у Пуалан или в какой-нибудь из известных парижских пекарен, а упрямо готовит сама, яростно взбивая тесто и выпекая из него крохотные облачка, которые сейчас кузина Амели разносит вокруг стола в серебряной чаше, останавливаясь возле каждого гостя. Все взяли по нескольку штук, и лишь невеста отказалась. Интересно, устоит ли она перед десертом Матильды?

— Прошу минуту молчания, — объявил преподобный Ньюсом.

Изумруд Клэр ярко сверкал при свечах, и она повернула руку ладонью вверх, чтобы камень не бросался в глаза. Кто напомнил об убийстве? Возможно, Ньюсом? Верно — ведь они с Эдвардом решили попросить Ньюсома благословить трапезу, когда все сядут за стол. Должно быть, Эдвард лично попросил его об этом, наверное по телефону. Разумеется. Она склонила голову.

При звуках голоса Ньюсома, с изящным британским выговором цитирующего знаменитые строки десятого «Священного сонета» Донна, все подтянулись. «Сон краток. Встань и в вечность посмотри. / Не будет смерти больше. Смерть — умри![82] Аминь», — произнес он наконец и поднял взор.

— Аминь, — повторил Эдвард, поднимая глаза.

— Аминь, — откликнулись все, кроме Хоуп Чайлдз.

— Аминь, — произнесла она после всех низким глубоким голосом.

Прежде чем приступить к еде, Клэр оглядела собравшихся. Теперь ей и Эдварду следует тактично направить беседу в иное русло.

— Благодарю вас, преподобный Ньюсом, — сказал Эдвард. — Джон Донн. Прекрасно.

— Интересно, читают ли его до сих пор в школе? — подхватил Ньюсом.

— Иногда я сомневаюсь, что нынешние дети вообще что-нибудь читают в школе, — заметила Люси Ньюсом. — Разумеется, кроме компьютерных программ и книг о биогенетике и прочем, о чем в наши дни никто не подозревал. Во всяком случае, я бы не возражала, если бы мои книги расходились лучше.

Раздался негромкий смех. Не слишком удачная попытка сменить тему, однако собравшиеся ее оценили.

— Спаржа в этом году появилась рано, — проглотив первый кусочек, заметила Клэр, чтобы поддержать беседу. — Несмотря на бесконечный дождь.

Со своего места в центре стола Кристиан Пик разразился речью по-французски об эльзасской деревне Хёрдт и о том, почему там выращивают лучшую в мире спаржу. Голос у него звучный, наверное, благодаря тому, что он много лет читает лекции по социологии в продуваемых сквозняком аудиториях Сорбонны; его хорошо слышно на обоих концах стола:

— Donc, c’est grâce à la terre très sablonneuse…[83]

— В Эльзасе, — по-французски же перебила его мадам де Луриак, — спаржу не подали бы как закуску, там это основное блюдо.

Клэр улыбнулась гостям и глотнула воды. Неужели она допустила ошибку? Клэр положила в рот верхушку стебелька — та мгновенно растаяла на языке. Она взглянула на гостей: все едят. Дело не в спарже. Мадам де Луриак рассчитывала на прием у посла, а не у его заместителя. Не только Клэр была потрясена необходимостью принимать столь высоких гостей. Они тоже потрясены. Они чувствуют разницу. Мадам де Луриак резкими движениями отделяет кусочки спаржи и отправляет их в темный провал рта, смазывая кроваво-красную помаду.

— Прекрасная закуска, — громко объявила Сильви Пик по-английски. С легким звоном положила вилку на край тарелки и поднесла к губам бокал с белым вином. — В Эльзасе спаржу как основное блюдо подают совсем иначе. С толстыми ломтями jambon blanc[84] и с тремя разными подливками. Право, очень старомодный способ. Конечно, можно и так есть, но это — проявление ностальгии по прошлому. А сейчас подано на современный манер, и очень вкусно.

— Превосходно, — поддержал ее преподобный, вытирая губы салфеткой.

— И в подходящее время года, — заметила доктор Ньюсом.

Клэр вновь нажала звонок, и прислуга унесла грязные тарелки. Общая беседа прервалась, гости разговаривали со своими соседями по столу. Бокалы наполнили заново и внесли рыбу в лимонном соусе, тонкими струйками растекшемся на чуть приправленном пряностями молодом картофеле. Цвет картофеля смешался с цветом песто, образовав яркую весеннюю палитру из желтых и зеленых тонов. Матильда еще раз превзошла все ожидания. Ужин удался. И все идет хорошо. На противоположном конце стола Эдвард кивает в ответ на реплику сидящей справа от него Сильви Пик. Слов не слышно. Клэр повернулась к помощнику министра.

— Работа французской полиции впечатляет, — говорил он в этот момент. — Поймали виновного в кратчайший срок.

Из тени опять выступил официант — проверить, у всех ли полны бокалы.

— Его еще осудить нужно. Он ведь не признался? — спросила Люси Ньюсом.

Разговор шел через голову Клэр. Она подняла бокал:

— Простите?

— Есть свидетель, так что дело в шляпе, — ответил Ле Туке.

Дело в шляпе?

— Вы говорите об убийстве? О подозреваемом? — спросила она.

Ле Туке удивленно взглянул на нее:

— Разве вы не слышали, мадам Мурхаус?

Она поставила стакан на стол:

— Но каким же образом?

Его не должны были найти так быстро, только не сегодня, не во время ужина Эдварда, — его вообще не должны были найти. Врач должен был сделать заявление, выступить свидетелем, чтобы турка перестали искать. Но, быть может, и не было никакого врача. Может, все это — выдумка. Возможно, турок был весь мокрый не из-за болезни, а потому, что нервничал.

— У него все хорошо? — спросила она.

Одиннадцать голов, качнувшись на бело-золотом фоне стола, повернулись в ее сторону, словно пионы на тонких стеблях.

— Хорошо? — осторожно переспросила Люси Ньюсом.

— Ну, сообщаются ли какие-нибудь подробности? О состоянии его здоровья?