Хендрик потянулся к клавиатуре, пощелкал клавишами. На большом плазменном экране, обращенном к ним, появилась подробная карта мира. Еще несколько щелчков, и картинка приблизилась, укрупнилась. Теперь на экране высветилась детальная карта Восточного Средиземноморья.

Тесс встала, подошла ближе.

— Судя по письму, они отплыли из Акры — это теперь Израиль, вот здесь, севернее Хайфы — и собирались, отплыв к северу, повернуть к западному берегу, но шторм накрыл их раньше, чем они удалились от восточного побережья.

Она задумалась над картой и невольно ушла мыслями в прошлое. Картины опасного плаванья предстали так явственно, словно она сама пережила все это. Тесс отогнала посторонние мысли и заставила себя вернуться в настоящее.

— Все зависит от того, куда их отнес шторм. Если они миновали остров с востока — их могло выбросить в районе Сирии или на юго-восточном турецком побережье. — Она пальцем прочертила маршрут. — А если корабль прошел западнее Кипра, то речь идет вот об этих местах — юго-запад Турции, от залива Анталии до Родоса.

— Весьма неопределенно, — с досадой произнес Янссон.

— По всей береговой линии ландшафт примерно одинаковый, — продолжала Тесс. — Письмо не дает никаких определенных указаний. Но, очевидно, они были не слишком далеко от берега, если сумели разглядеть его сквозь бурю.

Рейли, не отрываясь от карты, кивнул:

— Начнем с того, что предупредим своих людей в Сирии и Турции.

Янссон недоуменно наморщил лоб.

— И что, этот Венс считает, что запрятанное сокровище так и дожидается его? Письмо, как видно, все-таки попало во Францию. Откуда ему знать, что тамплиеры не послали за ним людей?

Тесс мысленно вернулась к рассказу Венса. «Говорят, с того дня он ни разу не улыбнулся…»

— Дело в сроках. По словам Венса, старик, показавший рукопись священнику — помните, тому, что поседел от ужаса, — был последним из выживших тамплиеров. Де Моле и другие сгорели на костре в 1314-м. Тот умирающий тамплиер появляется позже. И прошло больше двадцати лет после гибели корабля. Можно догадаться, на что надеется Венс: если до тех пор никто не вернулся, то после искать тайник было уже некому.

В комнате воцарилось молчание. Многое необходимо было осмыслить, поскольку большая часть присутствующих не привыкла сталкиваться с делами столь далекого прошлого. Первым заговорил Хендрик, который, вероятно, лучше других смог понять историческое значение обсуждавшегося предмета.

— Мы исследуем несколько моделей кораблей в движении. Учитывая сезонные ветра, течения и прочее. Посмотрим, как упомянутые в тексте подробности ложатся на географию побережья, и попробуем уточнить место.

— Может быть, стоит поискать упоминания о затонувших кораблях, обнаруженных в тех местах. Кто знает, не окажется ли один из них «Храмом сокола»? — Нетерпеливое движение Янссона показало, что совещание подходит к концу. Он повернулся к де Анжелису. — Вы будете держать нас в курсе?

— Немедленно сообщу все, что узнаю.

Монсеньор, как всегда, оставался спокоен и невозмутим.

Рейли проводил Тесс до лифта. Здесь никого не было. Она хотела уже нажать кнопку, но вдруг повернулась к нему. Лицо ее выражало любопытство.

— Я немножко удивилась, что ты меня позвал. После вчерашних речей насчет «брось это дело»…

Рейли поморщился, устало потирая виски. День получился длинный.

— Да, и мне, пожалуй, еще придется надавать себе за это пинков. — Он посерьезнел. — Если честно, я чуть не разорвался надвое.

— Рада, что победила менее занудная половина.

В этот момент он понял, что ему нравится ее озорная улыбка. Все в ней привлекало его. Рейли вспомнил, каким восторгом осветилось ее лицо при виде копии шифратора на столе. Обаятельная черта: эта женщина еще умела остро, неподдельно, отважно радоваться жизни — умение, утерянное, кажется, большинством людей и уж точно им самим в незапамятные времена.

— Слушай, Тесс, я понимаю, как много это для тебя значит, но…

Она поспешно выдохнула:

— А для тебя? Что это значит для тебя?

Рейли поежился: он не привык к расспросам о том, что им движет. Мотивы принимаются как данность. Во всяком случае, до сих пор.

— О чем ты?

— Неужели ты думаешь только о том, чтобы упрятать Венса за решетку?

Ответ напрашивался сам собой.

— Пока я не могу себе позволить думать дальше этого.

Тесс вспыхнула.

— Не поверю ни на секунду! Слушай, Шон, — напирала она, — только не говори, что тебе не любопытно. Господи, шифрованное письмо! О чем-то, от чего зависит все их будущее. Из-за этого их сжигали, втаптывали в землю, уничтожали! И тебе совсем не хочется узнать, что похоронено в этой могиле?

Трудно было устоять перед таким энтузиазмом.

— Сначала его надо найти. Уже слишком много народу погибло из-за этого дела.

— Больше, чем ты думаешь. Если вспомнить всех казненных тамплиеров.

Ее слова почему-то заставили Рейли по-новому взглянуть на то, чем они занимались. Впервые он осознал масштабы дела. Но тут же решил, что великие дела могут подождать. Его заботой сейчас была папка под названием «Штурм Метрополитен».

— Пойми, я потому и не хочу, чтобы ты дальше втягивалась в эти дела. Ты и так слишком увязла, и меня это беспокоит.

— А все-таки ты мне позвонил. Вот опять та же игривая усмешка.

— Ну да… Похоже, нам сейчас пригодилась бы твоя помощь. Если повезет, мы можем еще перехватить его на границе, но было бы спокойнее, если бы наши люди встретили его в Фонсалисе, где бы этот Фонсалис ни находился.

Тесс нажала кнопку лифта.

— Я подумаю об этом.

Рейли смотрел на нее: уголки рта слегка вздернуты, зеленые глаза задорно блестят. Он невольно тряхнул головой и не сдержал улыбки.

— По-моему, ты только этим и занимаешься.

— Да нет, случается отдыхать. — Она игриво склонила голову. — Изредка.

Тихонько загудела, открываясь, дверь лифта. Кабина была пуста. Он смотрел, как Тесс входит внутрь.

— Ты будешь осторожна?

Она повернулась и придержала двери.

— Ну нет, я нарочно буду абсолютно, непростительно безрассудна.

Он не успел ответить: двери сомкнулись, скрыв ее. Он постоял еще минуту, вспоминая ее сияющее лицо, пока скрежет остановившегося лифта не вернул его к действительности.

Тесс вышла из здания, сохраняя усмешку в уголках губ. Она чувствовала, что между нею и Рейли что-то происходит, и это ей нравилось, было похоже на танец. Давно уже ей не случалось танцевать, а первые шаги в этом танце, как и в раскопках, всегда были самыми радостными — по крайней мере, так говорил ее опыт. Она помрачнела, вспомнив, что ее надежды и предчувствия тайны в отношениях с людьми, как и в археологии, ни разу не оправдались.