Оглядываясь назад, можно было сказать, что его часть плана была выполнена на удивление удачно. На планете действительно обнаружилась группировка недовольных, готовая сбросить герцога Края: Грени мог снабжать ее деньгами и оружием в обмен на участие в мятеже. Он быстро втерся в доверие к герцогу, став членом его ближнего круга, – несмотря на гордый титул, герцог Края был провинциальным деревенщиной, чей отец пришел к власти, свергнув предыдущего герцога, и его глубоко впечатлил Грени, семья которого вела свое благородное происхождение со времен, предшествующих основанию Взаимозависимости.

Всего за несколько месяцев мятеж разгорелся не на шутку, а Грени стал доверенным лицом герцога и орудием его политики, получив возможность тайно рыть подкоп под своего покровителя и готовясь занять его место, когда голова герцога покатится в пыль. Он оказался намного удачливее Надаше, хотя в этом была не только ее вина. Насколько знал Грени, она не имела никакого отношения к тому, что Реннеред врезался в стену. Или, по крайней мере, предпочитала не посвящать в это брата.

Но теперь все рушилось, и Грени чувствовал, что остались считаные дни, если не часы до позорного разоблачения, которое грозило опасностью не только ему, но и всему дому Нохамапитан. Одно дело – напортачить самому, и совсем другое – задеть честь собственной семьи.

«Будешь смелым – станешь герцогом Края», – говорила ему Надаше. Улыбнувшись, Грени попытался представить, как поступила бы на его месте сестра, и, когда до встречи с герцогом Края и графом Клермонтом оставалось меньше двух часов, решил, что именно так и сделает.

Герцог, граф и Грени провели около часа за ранним ужином с чаем в восточной внешней галерее Уэзерфейра, откуда открывался прекрасный вид на город; беседа шла о совершенно несущественных мелочах. Грени видел, что это требовало определенных усилий от графа: тот явно полагал, что Грени похитил и собирался пытать его сына. Потом все трое перешли в личный кабинет герцога, где обсудили наедине ряд более существенных вопросов, не касаясь при этом похищения и пыток сына графа, на что ушло еще около часа.

Затем герцог дал понять, что пришло время извинений. Кивнув, Грени встал и расположился между графом, устроившимся в кресле, и герцогом, сидевшим за столом. Он глубоко вздохнул, словно намекая на то, как трудно ему произнести надлежащие слова, а потом достал из правого внутреннего кармана пиджака спрятанный там маленький излучатель и выстрелил в графа, оглушив того до бесчувствия.

– Грени, что ты, черт побери… – начал герцог и тут же замолчал: в его легком появилась дыра от пули из маленького пистолета, который Грени достал из левого внутреннего кармана пиджака, уронив излучатель на пол, чтобы освободить руки для нового оружия. Герцог едва успел в замешательстве бросить взгляд на входную рану, а затем снова на Грени, когда тот выстрелил ему в лицо. Пуля вошла чуть ниже правого глаза и, пронзив мозг, застряла в задней стенке черепа.

Поспешно вытащив носовой платок, Грени стер с пистолета свои отпечатки и вложил его в руку лежащего без сознания графа, убедившись, что отпечатки того остались на рукоятке и спусковом крючке. Затем он подобрал излучатель, вытер его, оставил на нем отпечатки герцога, бросил на пол и открыл ящик герцогского стола, где было бы логично держать излучатель для самозащиты.

Затем Грени метнулся к двери кабинета, распахнув ее в тот самый момент, когда по другую ее сторону оказались услышавшие выстрелы слуги и охрана герцога.

– Они застрелили друг друга! – успел сказать Грени, прежде чем слуги и охрана ворвались в кабинет, и рухнул возле двери, будто бы в шоке, тяжело дыша. Впрочем, особого значения это не имело – никто не обращал на него внимания, поскольку труп герцога представлял куда более серьезную проблему.

Грени это вполне устраивало: он вовсе не хотел, чтобы на него обращали внимание. Ему хотелось, чтобы всеобщее внимание было привлечено к герцогу и графу и чтобы взору каждого в кабинете предстало очевидное: граф достал маленький пистолет, герцог достал настроенный на оглушающий режим излучатель, потом кто-то выстрелил первым – и все полетело к черту, после чего один оказался мертв, а другой без чувств. Чем дольше остальные это видели – кабинет уже был забит людьми, – тем скорее их глаза заставили бы мозг поверить в историю, которую собирался рассказать Грени.

– Герцог позвал меня, чтобы я извинился перед графом, – чуть позже рассказывал Грени сэру Онтейну Маунту. Имперскому бюрократу пришлось участвовать в расследовании, поскольку убийство действующего герцога действующим графом – проблема империи, даже если речь шла о герцоге Края, которого сэр Онтейн с радостью бы увидел повешенным, если бы мятежники добрались до него. В морге, кроме них двоих, не было никого – лишь лежащее перед ними на мраморной плите тело герцога.

– Надо полагать, за похищение его сына? – спросил Маунт.

– За предполагаемое похищение, – поправил Грени. – И я действительно извинился, но не за похищение Марса Клермонта, которого не было, а за то, что чересчур горячо разговаривал с сыном графа, из-за чего и возникло недоразумение.

– И как это воспринял граф?

Грени показал на мраморную плиту:

– Его это не убедило.

– Почему граф не выстрелил в вас, лорд Грени?

– Сэр?

– Именно вас он обвиняет в похищении сына, и именно на вас, по логике, он должен направить свой гнев. К тому же вы в буквальном смысле были у него на мушке.

– Граф считал, будто я сделал это по указанию герцога. По крайней мере, так он сказал, прежде чем началась стрельба.

– А почему он так считал?

– Потому что несколько дней назад герцог послал меня к графу, чтобы я уговорил того нелегально переправить ему имперские средства для оплаты оружия, которое похитили пираты, требуя выкупа. Граф ответил «нет», как и следовало ожидать, – и, естественно, предположил, что герцог приказал мне похитить сына и тем самым надавить на отца.

– Но ведь вы действительно разговаривали с молодым Клермонтом по поручению герцога?

– Да. – Грени отметил про себя, что Маунт, похоже, клюнул на его ложь насчет похищения; но говорить, конечно, ничего не стал. – Герцог знал, что я не одобряю его план «позаимствовать» средства, но я все равно их попросил, ведь он все-таки был моим герцогом.

– И все-таки странно, что граф не попытался выстрелить в вас.

– Может, он собирался. Но у герцога оказался излучатель – вряд ли граф ожидал этого.

– Да, – согласился Маунт. – Главу охраны герцога это тоже удивило. Он сказал мне, что герцог не очень любил оружие и не носил его, считая это делом телохранителей.

– Вероятно, герцог проявил предусмотрительность, зная, что граф на него рассержен.

– Да, но где он взял излучатель? Охранники говорят, что никогда прежде его не видели.

Грени изобразил замешательство.

– Так что, лорд Грени? – настаивал Маунт.