«Что-то еще хочешь спросить?»

«У него все хорошо?»

«Лучше всех».

Аля почувствовала дикую усталость, как от долгой болезни. Не получалось пробиться сквозь пустые слова и мерцающие на экране строчки к живому человеку. Словно во сне пытаешься бежать на ватных ногах, рассеять темноту тусклым светом фонарика, но все напрасно. Только здесь все наяву и другого пути выяснить, ждет ли еще ее Сантьяго, нет.

«Ты злишься на меня? За что?», — напечатала она в надежде сломать ледяную стену. Пусть даже за ней окажется армия мертвецов.

«Не за что совершенно, я просто такая сука», — стена стала еще крепче.

«А он злится?»

«Ты совсем охренела, да?»

А вот теперь получилось. Замигало окошко вызова видеочата, и Аля, не задумываясь приняла запрос.

— Просто хотела в глаза твои наглые посмотреть, — сообщила действительно очень злая Надя.

Она явно не глумилась ради удовольствия, она всерьез сердилась, и это смертельно напугало Алю. Сантьяго взрослый сорокалетний мужик, лидер, бандит, убийца. С чего бы бросаться коршуном на его легкомысленную любовницу? Защищать, как не защищают инфантильных мальчиков, рыдающих из-за того, что девушка отказалась пойти на свидание?

Что-то тут было очень сильно не так.

Горло перехватило от страха, она едва выдавила:

— Что с ним? Расскажи, — и совсем отчаянно, осипшим голосом добавила: — Пожалуйста.

— Ты хочешь знать, что с ним? — Надя зло усмехнулась. — Вспомнила наконец? Ты могла хотя бы сообщение прислать? Или нет, зачем же, если ты сбежала специально, чтобы тебя догнали! Иначе любовь не настоящая, да? А раз не догонял и не искал, то и черт с ним!

Вот когда Але аукнулась та самая женская иерархия. Упрек был справедлив, она и правда часто так делала. Мужчина — охотник, всем известно, убегающая добыча для него вызов. Возразить было нечего. Кроме того, что сейчас все было иначе.

— Так вот он за тобой погнался! Идиот! Если бы оно того стоило! Если б ты о нем хотя бы вспоминала! — Надя распалялась все сильнее, и ужас Али рос пропорционально ее гневу.

— Что он сделал?.. — спросила она медленно, едва разомкнув помертвевшие губы.

— Попался с фальшивым паспортом на границе, вот что! Со своим он вылететь не мог, давно в розыске. Собирался искать тебя, просил моей помощи. Лететь собирался через Америку, поэтому документы проверяли очень тщательно. И, знаешь, что случилось?

— Он в тюрьме?..

— Лучше бы он был в тюрьме… — Надя провела ладонями по лицу и печально усмехнулась. — Его вытащили серьезные ребята. Не просто так, конечно. Они давно пытались его заполучить, но пока у него не было слабых мест, он мог избегать того, что ему было противно: наркотиков и продажи людей.

— А теперь… — облегчение от того, что он жив и на свободе было отравлено подозрениями, что бывают вещи и хуже тюрьмы.

— А теперь он связан долгом. И вынужден руководить одним из картелей, ведущим дела с Гватемалой. И они точно не «Киндер-сюрпризы» тайком в США переправляют, я тебя уверяю!

— Можешь ему передать, что мне просто надо… — начала Аля, но Надя жестко прервала ее:

— Нет! Хочешь его — приезжай и бери. Меня не впутывай, все делай сама, мы и так из-за тебя поругались.

Аля закусила губу. Она права, им не пятнадцать лет, чтобы общаться через посредника. Но если к маленькой банде, которая в основном занимается грабежами и шантажом она как-то привыкла, то быть любовницей наркобарона — сомнительный выбор.

Но Мексика… Но яростное солнце, злые боги, жизнь, у которой есть вкус…

Но мед и огонь…

Надя смотрела на нее с экрана, и чудилось, что ее лицо смягчается. Она добавила:

— Только поторопись. С его отчаянностью и чувством, что ему нечего терять, он уже и так каждый день ходит по краю. Если его принципы доломают, долго ему не жить.

И отключилась.

Serpiente y Corazon

Прямого рейса «Москва-Паленке» не существует, и Аля летела с тремя пересадками. Бешеной собаке сто верст не крюк. Десять часов в автобусе она бы сошла с ума.

Голова кружилась от недосыпа и литров кофе, выпитого в аэропортах трех разных стран; она напрочь потерялась во временах суток и числах, в голове с момента разговора с Надей стоял неумолчный звон, а кончики пальцев немели от страха.

Три месяца она даже не собиралась возвращаться, а теперь ей казалось, что критичен каждый час. Что стоит замедлиться, купить билет не на экспресс, поехать на автобусе, а не такси — и она безнадежно опоздает.

Аля понятия не имела, где искать Сантьяго. Особенно теперь, когда он стал главой наркокартеля, базирующегося неизвестно где. Она и раньше-то не была уверена, что вновь найдет то ранчо, а сейчас задача становилась и вовсе нерешаемой.

Но она просто не думала об этом. Совсем. Настолько дурой она не была еще никогда.

К моменту приземления нервы натянулись так сильно, что Аля, стоя у ленты багажа и глядя, как за стеклом по ней прохаживается служебная собака и неторопливо обнюхивает каждый чемодан, боялась, что сейчас просто завизжит во весь голос, чтобы выплеснуть истерику, подстегнутую кофеином, чтобы сделать хоть что-то!

Получив, наконец, свой чемодан, она вышла на улицу и закурила, хотя почти бросила уже несколько недель назад. Надо было как-то прийти в себя, выдохнуть и включить голову.

У выхода топтались таксисты, как всегда зазывая пассажиров двумя-тремя корявыми английскими фразами.

Сейчас она просто назвала по-испански цену чуть ниже той, за которую уехала в прошлый раз, и седой усатый кабальеро склонил голову, соглашаясь со справедливым торгом.

Машина ехала по знакомым местам. Слишком знакомым. Она провела тут всего неделю, но настолько насыщенную эмоциями, что автобусная станция, кофейня, остановка маршруток, базарчик с серебряными украшениями и даже полицейский участок врезались ей в память прочнее, чем двор ее детства. Они вызывали острую, почти болезненную ностальгию по сонной жаре три месяца назад, когда еще ничего не успело измениться, и вид на горы был самым волнующим переживанием дня.

И еще холодная вода в душе.

Сердце билось чаще от знакомых запахов жареной рыбы и супа, от переклички мексиканок через улицу, от вида наглых кур, перебегающих дорогу.

— Стойте, тут остановите — воскликнула Аля, завидев знакомый дом с решетками на первом этаже и креслом-качалкой на балконе.

Она выволокла из багажника свой новый белый чемодан, в последний раз в жизни задумавшись о судьбе старого розового, закинула рюкзак на плечо и замерла — было очень-очень страшно.

В рюкзаке лежало все самое необходимое, на случай, если она каким-то образом потеряет чемодан и в этот раз. И еще мист с запахом сахарной ваты. И самое сексуальное белье, какое она смогла найти. Почему-то захотелось.