— Огра можно утихомирить, — сказал Норберт авторитетно, — только ударом молота по голове. Причем так, чтобы молот погрузился до нижней челюсти.

Хаймдар проговорил в сомнении:

— Но вообще-то есть способы…

— Ты их знаешь? — спросил я быстро.

— Нет, — ответил он честно, — но я придумал свой, только не было случая опробовать.

— Давай быстрее! — поторопил я. — Он и эти веревки рвет!

Огр перекатывался, как живая скала, под его телом камни хрустят и рассыпаются в песок. Ревел он сперва хрипло и рассерженно, затем уже гневно и громко, наконец испустил такой яростный рык, что могли услышать даже передовые войска Мунтвига.

— Сейчас, выше высочество, сейчас…

Хреймдар бережно и слишком неторопливо вытащил из-под полы баклажку из выдолбленной тыквы, как мне показалось, или из крупного огурца, пробка заткнута плотно, с виду ничего особенного.

— Это такой амулет? — спросил я.

Он ответил торопливо:

— Не совсем, но похоже.

— Ну?

— Это его утихомирит. Здесь особое зелье.

— Что оно делает?

— В рукописи было сказано, — сообщил он, — что огр становится смирным, а его грубый голос начинает звенеть, как ручеек…

— Бред какой, — сказал я с отвращением. — Ну давай быстрее, пока он и эти веревки не порвал!.. Что, надо заставить его выпить?

— Да, — ответил он и помрачнел. — Но… как?

Норберт посмотрел по сторонам, крикнул:

— Стойте здесь!

Через пару минут он прибежал с копьем в руках, на кончике болтается еще горячий, откуда только и взял, жареный кусок мяса.

Хреймдар все понял, быстро снял мясо, обернул вокруг баклажки, снова насадил на кончик копья и сунул его мне в руки.

Я осторожно шагнул к брыкающемуся в веревках огру.

— Слушай, гигант, мы не хотим ссориться. Мы согласны признать твою власть и силу! В знак покорности приносим тебе в дар самое лучшее мясо…

Огр люто зарычал, но руки запутались в ячейках сети, и я без помех осторожно поднес мясо к его морде. Огромные ноздри задергались, ухватывая запах, потом он дернул вперед головой, и кусок мяса исчез в громадной пасти.

Я отскочил с копьем в руках, вроде бы в испуге, Хреймдар зашептал быстро:

— Вот сейчас, сейчас… Он начнет становиться добрым…

Огр люто взревел, не одобрив в прекрасном мясе высохшую оболочку баклажки. Морда его на мгновение застыла, затем он поймал нас взглядом и взревел страшнее прежнего.

Веревки затрещали и начали рваться, как гнилые нитки. Мы отбежали, а орг быстро выкарабкивался из сети и веревок.

Я оглянулся на бегу, огр почему-то стал красный, от него валит не то дым, не то пар, и он вроде бы уменьшается, словно тает.

Хрейдмар тоже обернулся, перекошенное ужасом лицо расцвело в таком счастье, словно узрел ангелов.

— Ха, да он как снег на солнце!.. Вот что значит, станет смирным…

— А голос, как ручеек?

— Ну да, когда совсем растает…

Огр все еще гнался за нами, я слышал громыхающие шаги, что становились все балериннее. Когда я оглянулся в последний раз, он был с меня ростом.

Я сразу же воспрял духом и остановился, выхватив меч. Огр тоже остановился, на тупой злобной морде появилось выражение сильнейшей растерянности.

— Что за колдовство? — проревел он. — Почему все стали великанами?

— Это ты, дружок, — пояснил я, — стал карликом. Посмотри вокруг…

Он в самом деле посмотрел, а за это время еще уменьшился, его лысая макушка пришлась бы мне на уровне груди.

Мы ждали, что он вообще станет вроде божьей коровки, но он прекратил уменьшаться, когда его голова опустилась до уровня моего поясного ремня.

Хреймдар сказал с надеждой:

— А дальше можно просто добить.

— Ага, — согласился Дарабос, — бей этого… исполина.

Он отступил, давая место Хреймдару, но тот помялся и посмотрел с надеждой на меня.

— Ваше высочество, вам право завершающего удара!

Я посмотрел на крохотного огра, вконец раздавленного горем, ошалелого и ничего не понимающего.

— Не в моих правилах бить того, кто мельче меня.

Огр прокричал тонким и звенящим голоском:

— Я не мельче!.. Я не меньше!.. Это подлое колдовство!

— Какая разница, — сказал я. — Хреймдар, это как, навсегда или еще вырастет, когда зелье выветрится?

— Навсегда, — заверил он. — Если не убить сейчас, ему придется привыкать жить вот таким… великолепным карликовым гигантом.

— Будет зарабатывать в передвижном цирке, — предложил Алан.

Огр заверещал снизу:

— Убейте! Лучше смерть, чем такой позор!

— Знаешь, — сказал я, — мы можем убить как тебя, так и все твое племя. Но я, великий вождь, хочу предложить тебе и твоим сородичам выгодное сотрудничество.

Он пропищал:

— Какое?

— Мы будем жить мирно, — сказал я, — и делать друг для друга нечто… полезное. Вы живете охотой, а это трудное занятие, в то время как у нас, людей, разгуливают целые стада овец и коров. Мы можем поставлять вам этих животных… в обмен на разную работу. Скажу сразу, нам требуется много камня, еще нужно засыпать болота на пути дорог, корчевать леса…

Утром мы вернулись в лагерь, оставив крохотного огра карабкаться обратно в горы, где он изложит сородичам мои предложения.

За это время лагерь уже разросся до тысячи человек, остальные четыре тысячи на подходе. Новоприбывшие бурно обрадовались появлению принца, присутствие высших должностных лиц сразу придает уверенности, в то время как без высшего руководства выглядят брошенными и королевство, и все люди, о которых должен заботиться король.

Один из воинов бросился навстречу, ухватил повод моего коня, заговорил быстро-быстро:

— Ваше высочество, мы встретили сына короля Гиксии, наследного принца Себастиана со свитой!.. Я отвел их пока вон к тому древу, они там отдыхают под сенью…

— Правильно сделал, — одобрил я негромко. — Быстро введи меня в ракурс дела. Что случилось, почему принц соседнего суверенного государства здесь, а не во дворце возле родителя? Или это что-то, а?

Он ответил быстро:

— Судя по всему, в Гиксии что-то случилось. Их кони в мыле, одежда в пыли и местами обтрепана.

— Что значит обтрепана? Они что, из дворца в такой выехали?

— Ваше высочество, — уточнил он, — впечатление такое, что неслись напрямик через кустарники, не разбирая дороги.