Что-то в его голосе не понравилось Анастасии Николаевне. Она прямо, пристально взглянула в его глаза и спросила:

— Доктор, скажите честно, сколько мне осталось?

Доктор смущенно потупился.

— Скажите правду, — требовала больная, — мне непременно нужно знать, сколько еще я проживу.

— Ну, это зависит от целого ряда факторов… — протянул врач. — Разные организмы по-разному сопротивляются болезни…

— Доктор, прекратите заговаривать мне зубы! Скажите честно, сколько мне осталось — год? Полгода? Месяц?

— Ну, если вы так ставите вопрос… — Врач тяжело вздохнул. — Думаю, вам осталось не больше трех месяцев.

— Что ж… — Анастасия Николаевна, казалось, стойко приняла это известие. — Что ж, спасибо вам за честность.

Она щедро расплатилась с врачом, а когда он ушел, позвала в свою комнату Дуняшу.

— Дуняша, милая… — проговорила Анастасия Николаевна, как будто с трудом подбирая слова. — Ты служила мне много лет верой и правдой. Скоро твоя служба завершится…

— Что вы такое говорите? — перебила ее девушка. — Вы хотите прогнать меня? Уволить? Чем я вам не угодила?

— Нет, милая! — поспешила успокоить ее хозяйка. — Я всегда была довольна тобой, твоей преданностью и добротой. Я никогда не рассталась бы с тобой по своей воле. Однако Бог судил иначе. Мне осталось жить совсем недолго…

— Что вы! — снова перебила ее горничная. — Это вам доктор сказал? Не слушайте его! Эти доктора… что они понимают? Коли Господу будет угодно — вы проживете еще долгие годы! А мне только того надобно, чтобы быть при вас…

— Дослушай же меня! — остановила ее Анастасия Николаевна. — Дослушай и не перебивай… Что будет — то будет, я же хочу наказать тебе, что нужно делать после моей смерти. Во-первых, и домик, и все свое имущество я завещаю тебе…

— Ничего мне не нужно! — вспыхнула Дуняша. — Лишь бы вы были благополучны!

— Да замолчишь ты когда-нибудь! — в сердцах воскликнула хозяйка. — Молчи и слушай! Итак, все свое имущество я оставляю тебе. Условие только одно: коли будет нужда, продавай алмазы из моего фермуара, но сохрани сапфир и изумруды и непременно сохрани замок ожерелья. Это очень важно…

— Да ничего я не трону!

— Сказано тебе — молчи и слушай. Я все время ждала одного человека, который должен был прийти из России. Я так и не дождалась его. Может быть, рано или поздно он все же придет. Тогда ты узнаешь его, вот по какой примете… — Анастасия Николаевна поманила Дуняшу, и когда та приклонилась ухом к самым ее губам, что-то едва слышно зашептала. Затем без сил откинулась на спинку кресла, перевела дыхание и спросила:

— Запомнила?

— Все запомнила, от слова до слова.

— Ну и отлично. Если тот человек придет и скажет все слово в слово — ты отдашь ему мой фермуар и передашь на словах, что я велела. Если же нет — что ж, видно, такова уж наша судьба. И вот еще что. Когда я умру, похорони меня на русском кладбище, что за старой крепостью. На могиле поставь самый простой камень, а на камне этом прикажи выбить вот эти слова, — Анастасия Николаевна протянула горничной сложенный вдвое листок. — Сделаешь ли все, как я велела?

— Непременно сделаю, — тихо и серьезно проговорила Дуняша, — можете не сомневаться.

— Ну, вот и славно… а сейчас давай чай пить! — и Анастасия Николаевна порозовела, как будто только что не диктовала свою последнюю волю, а обсуждала планы на лето.

Настя вышла из маршрутки у ворот кладбища.

Перед воротами сидели двое нищих, оживившихся при ее появлении, чуть в стороне несколько немолодых женщин самого простецкого вида торговали цветами — живыми и бумажными. Настя вошла в ворота, прошла мимо церкви, огляделась. Внезапно она почувствовала в спине какой-то холодок.

Не зря ли она сюда приехала?

За ней охотятся какие-то подозрительные люди, совсем недавно ей с трудом удалось сбежать от убийцы, возможно, он еще жив и на свободе. Капитан Ненароков просил ее соблюдать осторожность, а она отправилась на кладбище… самое подходящее место, чтобы расправиться с ней без свидетелей… Тут можно и убить, и от тела избавиться, так что его никогда не найдут…

Однако Настя заставила этот рассудительный голос замолчать. Раз уж она приехала сюда — нужно найти могилу своего предка. Да и потом, кто ее здесь выследит? Откуда тем подозрительным людям знать, что она именно здесь, на кладбище? Из маршрутки никто, кроме нее, не вышел, и за самой маршруткой не ехала никакая подозрительная машина… Настя так часто поворачивалась назад, что сосед, пожилой мужчина, посмотрел на нее с неудовольствием.

Сбоку от дорожки Настя увидела деревянный щит с подробным планом кладбища. Она подошла к нему, чтобы сориентироваться и найти могилу Николая Облонского. На плане кладбище выглядело огромным и очень запутанным. Номера кварталов и названия дорожек ничего не говорили Насте.

Тут же рядом с ней появился приземистый мужичок лет пятидесяти в надвинутой на глаза мятой кепке, откашлялся и проговорил:

— Я извиняюсь, вы просто так интересуетесь, или какую-то могилку хотите отыскать?

— Допустим, хочу, а вам-то какое дело? — огрызнулась Настя. Мужичок не вызвал у нее доверия. Тут вообще место уединенное, так не хватает еще с подозрительными личностями беседовать.

Мужичок, однако, на грубость ее не обиделся, видно, и не к такому привык.

— А такое дело, — отвечал он без стеснения, — такое дело, что я это кладбище знаю, как свои примерно пять пальцев! — для пущей убедительности мужчина продемонстрировал Насте растопыренную грязноватую пятерню. — Я при этом кладбище больше тридцати лет состою и каждую тропинку на нем знаю. Ежели вам нужно какую-то конкретную могилу найти, так я вам могу все показать и даже провести. За скромное вознаграждение.

Настя колебалась. Она снова взглянула на план — и поняла, что без провожатого ничего не найдет.

— Соглашайтесь! — не отставал от нее знаток кладбища.

— Ну, я не знаю…

— Зато я знаю! Вот скажите, какую могилу вы хотите найти?

— Князя Облонского…

— Это который участвовал в мятеже против Анны Иоанновны?

Настя взглянула на мужичка с удивлением и уважением. Надо же, а он и правда специалист!

— Он самый… — проговорила она неуверенно.

— А вы, извиняюсь, просто так Облонским интересуетесь, — не отставал от нее кладбищенский «экскурсовод», — или имеете к нему какое-то касательство?

— А вам-то не все ли равно? — снова огрызнулась Настя, под грубостью пытаясь скрыть страх и растерянность.

— Ну, я, допустим, просто интересуюсь, — в голосе ее собеседника прозвучала обида. — Но ежели не хотите говорить — настаивать не буду. Нет у меня такого права. А проводить вас на его могилу могу. За скромное, опять же, вознаграждение.