«Показания Тухачевского с подельниками рассмотрели на заседании суда их товарищи… и единодушно решили расстрелять за измену, — пишет Мухин. — Вы, конечно, скажете, что им Сталин приказал. Но дело в том, что ни тогда, ни сегодня (кстати, в другом месте Мухин сетует на сегодняшнюю всеобщую продажность. —В.А.) судьям никто и ничего приказать не может». Это ложь. Зачем же тогда Сталин накануне объявления приговора вызывал к себе днем 11.06.37 Ульриха, а в 16 часов 50 минут направил телеграмму: «Нац. ЦК, крайкомам, обкомам. В связи с происходящим судом над шпионами и вредителями Тухачевским, Якиром, Уборевичем ЦК предлагает всем организовать митинги рабочих, а где возможно — и крестьян, а также митинги красноармейских частей и выносить резолюцию о необходимости применения высшей меры репрессии. Суд, должно быть, будет окончен сегодня ночью. Сообщение о приговоре будет опубликовано завтра, т. е. 12 июня. Секретарь ЦК Сталин»?

Согласно сталинскому сценарию, ночью был объявлен приговор, а днем в спешке его привели в исполнение. Аналогичных документов можно привести десятки. По-видимому, предвидя это, Мухин упреждает: «Вы же все равно не поверите и будете кричать: «Сталин убил!» Тогда я должен сказать — правильно убил! Зачем Красной Армии нужны были трусливые и подлые маршалы, которые от угрозы сутки не поспать оговаривают себя?..» Да если бы дело сводилось только к угрозам «не поспать»…

Мухин делает вид, что не знаком с термином «допрос с пристрастием», оставлю и это на его совести.

Кстати, о «пристрастии». Сталин хорошо знал, что стоит за этим термином. Приведу документ, который я увидел в архиве в 1961 г.

04.09.41, Жуков, будучи уже командующим Резервным фронтом, докладывает Верховному по ВЧ:

«Жуков. На нашу сторону сегодня перешел немецкий солдат, который показал, что (дальше следуют данные, поступившие от пленного. — В.А.)…

Сталин. Вы в военнопленных не очень верьте, допросите его с пристрастием, а потом расстреляйте».

Беседуя как-то с Георгием Константиновичем, я напомнил ему об этом эпизоде. Жуков сказал, что после допроса пленного его данные подтвердились, и он был отправлен в тыл.

Говоря о неудачах наших войск в начале войны, Мухин, в частности, утверждает, что одна из причин катастрофы — неприведение войск западных приграничных военных округов в повышенную боевую готовность — надумана, и винит в такой трактовке Жукова. При этом он смешивает два разных понятия (процесса): подготовку страны и Вооруженных сил к отражению агрессии вообще и подготовку к отражению явной угрозы нападения противника.

«Вследствие игнорирования со стороны Сталина явной угрозы нападения фашистской Германии на Советский Союз, — цитирует Мухин Жукова, — наши Вооруженные силы не были своевременно приведены в боевую готовность, к моменту удара противника не были развернуты, и им не ставилась задача быть готовыми отразить готовящийся удар противника, чтобы, как говорил Сталин, «не спровоцировать немцев на войну».

Вывод Жукова правилен. Мухин же заключает из него, что маршал обвиняет Сталина в том, что тот вообще не предпринимал мер к подготовке к войне. «А что же было на самом деле? Игнорировал Сталин угрозу нападения или нет?» — спрашивает Мухин и отвечает, что нет.

В подтверждение этого приводит набор «доказательств». «Вдоль границ СССР располагались отряды пограничных войск (но они всегда должны быть там. — В. А)… Вдоль границы строили укрепления около 200 строительных батальонов.

Эти войска основным оружием имели лопату (вот именно, они предназначались для оборонительного строительства, а не ведения боевых действий. — В.А.)… По воспоминаниям ветерана (кстати, Мухин часто опирается на безымянного «ветерана». — В. А.), они 20 июня получили приказ отойти от границы, и в нем была указана причина — начало войны 22 июня». Последнее замечание— сущая ложь. Я сам вместе с другими слушателями 3-го и 4-го курсов Военно-инженерной академии находился там на производственной практике. Мы бетонировали доты до начала артиллерийской подготовки немцев. Домысел Мухина опровергает и приведенное им же воспоминание начальника штаба 10-й армии Западного военного округа: «На госгранице в полосе армии находилось на оборонительных работах до 70 батальонов и дивизионов общей численностью 40 тыс. человек. Разбросанные по 150-км фронту и на большую глубину, плохо или вообще невооруженные, они не могли представлять реальной силы для обороны государственной границы… Личный состав строительных, саперных и стрелковых батальонов при первых же ударах авиации противника, не имея вооружения и поддержки артиллерии, начал отход на восток (скажу, не отход, а бегство, и многие мои товарищи остались там навечно. — В.А.), создавая панику в тылу». Вот тебе и готовность к отражению! Жуков-то вел речь о подготовке и приведении в полную боевую готовность войск (армий) прикрытия западных округов.

Что касается ВМФ, то Сталин действительно разрешил адмиралу Кузнецову за двое суток до войны привести его в готовность. Но флот — не сухопутные войска, ВВС и войска ПВО страны, рассредоточенные на несколько тысяч километров по фронту и на сотни километров в глубину. К тому же паролем, который также был установлен, Сталин приводить их в полную боевую готовность не разрешил.

«Не очень хочется уличать Жукова в наглой лжи, но это ведь не Сталин был убежден, что гитлеровцы в войне с Советским Союзом будут стремиться в первую очередь овладеть Украиной», — утверждает Мухин. Однако известно, что осенью 1940 г. в узком кругу руководящего состава военных обсуждался оперативный план войны, который был утвержден. В 1941 г. в марте, апреле и мае он лишь корректировался в соответствии с изменившейся обстановкой и возможностями. Тогда именно Сталин, вопреки предложению Бориса Шапошникова, настоял на том, чтобы главные силы Красной Армии были развернуты на Украине, на которую якобы зарятся немцы и с которой мы будем наносить ответный удар по ним. Жуков же в мартовских «Соображениях о стратегическом развертывании…» сохранил эту схему, так как, во-первых, противоречить вождю было бесполезно, а, во-вторых, осуществлять кардинальную ломку в развертывании Вооруженных сил на Западе было уже поздно.

«Но, пожалуй, наибольшей подлостью Г.К. Жукова, — подчеркивает Мухин, — явилось то, что он скрыл от историков свой приказ от 18 июня 1941 г. о приведении войск западных округов в боевую готовность к отражению немецкого удара. Такой приказ (до сих пор неопубликованный) он отдал, но не установил контроль за его исполнением, в связи с чем командующий Западным особым военным округом генерал Павлов сумел совершить акт предательства». Но все дело в том, что приказа такого нет, приказы отдает только нарком (министр), а начальник Генштаба может (мог) отдать распоряжение. Однако Жуков распоряжений в тот день никаких не отдавал. Что же касается приведенных в подтверждение версии воспоминаний военачальников, то они либо неправильно истолкованы, либо ошибочны. Что легко доказывается.

Перечисляя мероприятия, которые проводились по указанию Сталина, Мухин называет и проект «Стратегического развертывания Вооруженных сил…» от 15 мая, в котором предусматривался чуть ли не «упреждающий удар», который инициировал Сталин.