И она снова пришла…

Шеннон обняла меня и разрыдалась у меня на плече.

— Мань, я знаю, она из-за меня приходит!

Я молчала, не зная, что сказать, как успокоить подругу.

— Это значит — уже скоро, понимаешь? Я погибну…

— Шен, это ничего не значит! — строго сказала я, — если бы рядом был кто-то ещё — он тоже мог бы принять происходящее на свой счёт. Тебе не нужно ночью тут бывать, по крайней мере, одной, вот и всё. Она отплачет и этот кошмар прекратится.

— Разве ты не понимаешь? Это ВСЕГДА предзнаменование смерти! Всег-да! Старуха не рыдает впустую! Кто-то должен погибнуть… Очень скоро.

— Не думай на себя! — воскликнула я, — во время, когда надо быть особенно сильной духом, ты сдалась! Да тебя сейчас убить — ничего не стоит, Тёмным просто дунуть в твою сторону достаточно.

— Ты такая добрая, — усмехнулась Шеннон, но видно было, что она слегка улыбнулась, — утешила…

— Ну, чего ты напридумывала? — строго пожурила я её, — крепись! Все мы сейчас одинаково рискуем жизнью. Наоборот: надо на хорошее настраиваться.

Я убрала прядки волос, упавшие ей на лицо. Шен посветлела.

— Ты права, — более решительно сказала она, — хватит себя мучить. В конце концов, с каких это пор бэньши решает нашу судьбу? Она только предупреждает… о возможности.

— Вот так. Правильно! — похвалила я.

— Пойдём, всё-таки, к нашим, а то стемнеет, — поёжилась Шен и рассмеялась, — и в третий раз эту гостью мои нервы не выдержат!

В свою реальность я вернулась к утру свежей и отдохнувшей, словно спокойно проспала всю ночь, а не воевала. Часы показывали половину восьмого, скоро придёт доктор.

Я встала, решив размяться. Чувствовала себя настолько хорошо, что просто удивительно, так сколько же ещё придётся здесь торчать?

Скрипнула дверь, я вздрогнула от неожиданности, оглянулась.

В палату скользнула… Илона.

— Мань, — негромко проговорила она, — как ты себя чувствуешь?

— Ну… нормально… — я растерянно пожала плечами, сильно удивившись. В такую рань не ожидала здесь увидеть подругу, — проходи. А чего ты…

— Когда тебя выписывают? Уже знаешь? — перебила Илона, тревожно оглядываясь на дверь и приближаясь ко мне.

— Ещё не знаю, сегодня будут готовы анализы и… Что-то случилось? — встревожилась я.

— Случилось, — кивнула Илона, — Марина заговорила. Ночью позвонила её мама, сообщила…

— Что? — я схватила подругу за плечи, — что она сказала?!

— Ничего связного, по крайней мере, для матери, но если мы это услышим, авось что-нибудь разберём, особенно ты. Надо бы туда поехать…

Я заметалась, лихорадочно раздумывая, что же предпринять. Когда мне разрешат покинуть больницу? А вдруг Марина в силах сообщить что-то важное, что поможет найти Димку, или, хотя бы как-то намекнёт, что с ними произошло.

— Мы можем поехать прямо сейчас? — спросила я быстро.

Илона в замешательстве развела руками, уставилась на мою забинтованную голову.

— Ерунда, — махнула я рукой, — всё уже в полном порядке, уверена, что анализы тоже это покажут. Вот что! Я собираюсь сбежать отсюда!

— Мань… ты уверена? — подруга попятилась, очевидно уже жалея о своём визите.

— ДА! — рявкнула я, — как ты сюда прошла в такую рань?

— Там никого не было на посту.

— Отлично… — раздумывала я, — в общем, так. Отправляюсь на перевязку, попрошу чтоб прямо сейчас сделали. А ты иди вниз и вызови такси, не сразу, а минут через 10. Пока меня перебинтуют… Сначала заедем ко мне, сейчас с утра никого не должно быть дома, я переоденусь. И сразу же махнём в Сочи.

— Ты выдержишь такую дорогу? — с тревогой хмурилась Илона, понимая, что переубеждать — безнадёжное дело.

— Выдержу, иди же! — вытолкнула подругу за дверь.

Сама, немного помешкав, быстро собрала вещи. Самое необходимое положила в небольшой пакет, остальное оставила в тумбочке — попрошу Снежу забрать. В больницу возвращаться я не собираюсь больше в любом случае. Благо на улице лето и в верхней одежде нет необходимости. Пакет поставила у самой двери, вздохнула и покинула палату. Дежурная медсестра, позёвывая, попыталась отложить перевязку хотя бы на полчасика-час, но я умолила.

Осторожно разбинтовав мою непутёвую головушку, она вдруг ни с того, ни с сего крякнула и застыла на месте.

— Что там? — испугалась я.

Ещё каких-нибудь непредвиденных неприятностей не хватало!

— Ты ведь у нас четвёртый день? — тихо спросила медсестра.

— Да… — напряглась я.

— Обалдеть, девочка… Для такой травмы, как у тебя, это просто невероятно!

Операционный шрам затянулся полностью, выглядит, будто месяц прошёл!

Я выдохнула с облегчением. Не сомневалась, что милые Целительницы способны на это.

— Такими темпами тебя можно хоть сегодня выписывать, — слегка растерянно улыбнулась медсестра.

«Вот и прекрасно» — подумала я — «сама себя и выпишу!»

— Знаешь, не вижу смысла в повязке, — огорошено поделила сестра, — как ты себя чувствуешь? Боли есть?

— Нет!

— Тогда я не буду бинтовать, ладно? А на утреннем обходе доктор сам посмотрит и скажет.

Она так была изумлена, что сонливость с женщины как рукой сняло.

— Ну, я тогда пойду в палату?

Поймав кивок, шмыгнула из кабинета, услышав, как вслед охнула бедная медсестра, ошеломлённая такой прытью.

В коридоре никого не было, я быстро добралась до своей палаты, заглянула, схватила пакет и дунула к лестнице. Из-за поворота выглянула тихонько.

На посту до сих пор никого не было, просто невероятное везение. На нижних этажах больница постепенно оживала, просыпалась. На моём этаже, для особо тяжело пострадавших, стояла тишина. Ну да, я тут одна, по всей видимости, проявила такие чудеса регенерации, «тяжёлым» то ведь лежать положено.

Спустилась на следующий лестничный пролёт, молясь: только бы такси уже было месте! Через первый этаж пройти непросто будет. Спасает одно — на мне нет бинтов, только волосы слегка выбриты на макушке. Но шрам в глаза не бросается, так что единственное, что может серьёзно помешать — если я по пути встречу знакомого врача или медсестру со своего этажа.

Почему не умею становиться невидимкой? Это бы значительно облегчило задачу. Вот так, безо всяких приспособлений, стать прозрачной, неуловимой глазом. Как в Школе мы меняем одним усилием мысли облик, так и тут… Стоп! Но попробовать-то можно? Захлестнул странный непонятный азарт и я замерла, закрыла глаза, ругая себя в душе за впустую уходящее время. Быстро «нарисовала» про себя, как тело тает в воздухе, теряя очертания, становится сначала полупрозрачным, а потом совершенно невидимым… И шагнула из-за угла.