— Добро пожаловать на борт «Карпат», принцесса! — сказал он.

— Когда отправляемся?

— Как только соберется вся команда. Разбрелись, ожидая нашего приезда.

С одной стороны, он как будто оправдывал отсутствие экипажа, но с другой — это прозвучало как обвинение — мол, они должны были дни и ночи в полной готовности дожидаться «его величества». Но Таня уже привыкла к его надменности. Она удивилась краткости своего визита в Новый Орлеан. Кроме того, ей обещали дать возможность пополнить гардероб.

— Я здесь впервые и даже не смогу увидеть город? — спросила она с неподдельным разочарованием.

Василий поднял брови:

— А Штефан знает о твоем желании? Тане хотелось сказать: «Даже если бы и знал, то что изменилось бы?», но она только покачала головой.

— Нет.

— Тебе следовало предупредить его. Учти это на будущее, а сейчас у нас нет времени. Мы слишком долго тебя разыскивали.

Таня поразилась тому, что он ни словом не обмолвился о ее побегах, из-за которых и произошла отсрочка. А насчет того, что Штефан готов выполнять ее желания, она вовсе не беспокоилась — она не собирается ничего ни у кого просить.

— Надеюсь, на этот раз мне предоставят отдельную каюту? — спросила она.

Василий ответил вопросом на вопрос:

— Ты разве не последовала моему совету?

— Какому?

— Добиться расположения Штефана к себе.

— Расположения? Ах да, помню, помню! Ты мне говорил, что лучше сделать так, чтобы Штефан испытывал ко мне определенный интерес, а не злость.

— Он и так интересуется тобой, принцесса. Теперь надо добиться его привязанности.

— Прости, но это совершенно исключено.

— Исключено? И еще простить тебя за это? Ну уж нет. Ты даже ни разу не попробовала расположить его к себе, а только отталкиваешь и все делаешь назло.

— С какой это стати я должна делать по-твоему? Таня была рассержена и с трудом сдерживалась.

— Это все ради тебя. Ради нас всех и в конце концов для того, чтобы ты была счастлива, — последовал ответ.

В огромных зеленых глазах Тани отразилось неподдельное изумление.

— И я должна поверить в то, что ты желаешь мне счастья? — воскликнула она.

— Я Штефану желаю счастья. До тебя лично мне никакого дела нет.

— Это мне давно известно, — сказала Таня с усмешкой, но потом решила больше не церемониться:

— Я сюда попала не по собственному желанию, вы меня принудили отправиться в это дурацкое путешествие. Но заставить меня разговаривать с тобой никто не может. Поэтому иди к черту и больше не подходи ко мне!

— Спрячь коготки, Таня, — раздался вдруг голос Штефана, — он не заслуживает такого отношения.

Она замерла от неожиданности. Значит, он тут стоял и слушал? Неужели вое слышал? Она повернулась к нему.

— Зато ты заслуживаешь, не так ли?

— Сегодня — да. Не желаешь ли пойти познакомиться с капитаном или посмотреть свою каюту? — спросил он, уклонившись от разговора.

— Единственное, что я желаю, так это вернуться в Нэтчез.

— Для какой цели?

Таня не могла упустить возможность поддеть его:

— Как же? Мне мадам Берта предложила работу, помнишь?

Штефан плотно сжал губы, взгляд стал колючим. По выражению его лица Таня поняла, что выстрел попал в цель. Но тут он схватил ее за локоть и потащил куда-то вниз по крутой лестнице, по коридору, пока не втолкнул в какую-то каюту, при этом не проронив ни слова.

Само собой, Таня была обескуражена таким поворотом дела. Меньше всего она ожидала, что ее сейчас бросят на кровать, а сатанинский блеск в глазах Штефана обещал именно это. Вот это уже несправедливо: наказывать ее за невинную колкость, когда сам он ей говорит такие гадости! «Нет, — подумала Таня, — это он просто хочет снова запереть меня, чтобы я его не раздражала».

Тем не менее Штефан даже не запер дверь, а схватил ее в свои объятия и впился в ее губы поцелуем. Таня теперь разбиралась во всех разновидностях его поцелуев — этот не был «злым»; Штефан прекрасно знал, что делает и зачем. И правда, зачем? После всего-то?

Таня оттолкнула его, боясь, что поддастся его ласкам…

— Почему ты продолжаешь все это? — спросила она.

— Не знаю, черт возьми.

Он теперь стоял хмурый, было видно, что не лгал. Девушка, правда, ожидала другого ответа, более откровенного… Воистину невозможно постичь ход мыслей этого человека. Любая попытка сделать это неизбежно ведет к разочарованию.

— Знаешь что, Штефан? Ты изменил всю мою жизнь по своей прихоти, не считаясь со мной. Ты разрушил мою мечту. Пора мне все-таки узнать всю правду, ты обязан все выложить!

— Тебе говорили правду, почти всю…

— Я не про эту проклятую сказку! Мне необходимо знать про твои чувства, Штефан. Ты испытываешь ко мне чувство влечения?

— Да!

Он так яростно выпалил это, что Таня оторопела.

— И тебе это чувство претит?

— Совершенно верно.

— Почему? Из-за того, что считаешь меня шлюхой?

— Нет.

Таня не знала, верить ли ему, но она была убеждена, что Штефан желал ее раньше, он сам признал это. Раньше? Это значит, до того как она преобразилась.

— Тогда причина мне известна, — сказала она, — тебе противна моя настоящая внешность.

— Ты так красива, что уловами это не выразить, и ты сама это знаешь.

Таня нахмурилась.

.

— Не знаю и не ведаю. Но все, что ты говоришь, не имеет никакого смысла, одно не вяжется с другим. Впрочем, удивляться не приходится, тебя невозможно понять.

— Я не просил тебя понимать меня. Ты сама хочешь проникнуть в тайники моего разума и сердца. И если тебе не нравится то, что ты там видишь…

— Благодарю, — прервала она его, — за объяснение, но это не то, что меня интересует. Я всего-навсего хотела выяснить, почему ты то целуешь меня, то ненавидишь после этого.

— Я не испытываю ненависти к тебе;

— Но ты ненавидишь мою внешность! И даже не пробуй отрицать это. Это видно по всему.

— Да, потому что я тянусь к красоте, как любой человек. Только я не витаю в облаках, — добавил он устало, — и вижу, что мы с тобой неровня.

Конечно, она обычная шлюха из таверны, а он снизошедший до нее граф. Нет, они точно неровня. А он еще обещал ей одну ночь, сказал об этом вчера вечером. Только она не хочет одной-единственной ночи.

— А почему бы тебе из уважения к нам обоим не оставить наконец меня в покое?