— Именно, — подтвердил его собеседник.

— Плохо, стало быть, ищете, — наставительно сказал прибывший. — Ладно, на то я и есть в природе, верно?.. — он осмотрел «орлов» еще раз. — Каков план действий?

— Ну, сперва вам в гостиницу, отдохнуть с дороги. Номер уже заказан. Потом — ресторан. А ваш багаж… — затараторил главный из «орлов».

— Вот теперь понятно, почему у вас ничего не вышло, — наставительно сказал высокий гость. — Ресторан, подумать только!.. Я что, жрать сюда приехал?! — его голос неожиданно стал жестким. — Номер, говорите, заказан?! Думали, тонну багажа взял, носильщиков собрали, лбов здоровых… Забыли, что я все свое ношу с собой, — он потряс небольшой спортивной сумкой, висевшей на плече. — Вам бы землю носом рыть, докопаться до того, кто здесь все подстроил! А вы? Могильного уже осматривали?

— Вас ждали, Сергей Святославович! — пробормотал один из «орлов».

— Ах, меня?.. Конечно, конечно… Думаете, голубчики, вещдоки тоже меня подождут? Так вы совсем неправильно думаете… — он прекратил разнос и внимательно посмотрел на «клонов». Вот сейчас можно было заметить, что в глубине глаз сытого и самодовольного кота проскакивают искорки всамделишного беспокойства, а разнос — это так, ерунда, способ разрядки.

— Значит, вот что, — произнес прибывший. — Доктор сказал — в морг, значит — в морг. Только нам Могильный без надобности, ты, дружок, туда кого-нибудь из «орлов» своих зашли, — обратился он к главному. — А мы с тобой посмотрим сейчас на кое-кого другого. Надеюсь, этого кое-кого в родной Нью-Йорк пока не отправили?

— Нет, здесь он пока, — решительно изрек главный, светлоглазый и светловолосый мужчина неопределенного возраста.

— Це добре, — кивнул Сергей Святославович.

— Вот об этом-то я и хотел с вами поговорить, — все в той же быстрой манере затрещал светлоглазый. — Мои ребята…

— О чем говорить, пока я его не видел? — усмехнулся прибывший. — Поехали, и сами узнаем, что там заподозрили твои ребята. Заодно там же выпьем и закусим, если… Если ты, к моей радости, будешь неправ со своими подозрениями. Мертвецов, надеюсь, не боишься? — расхохотался он.

Светлоглазый стоически промолчал. Сергей Цибуленко, лидер московского Сообщества, мертвецов не боялся. Вот насчет живых можно было сомневаться.

Чуть позднее главный из «орлов» и сам Цибуленко прошли в неприятного вида здание в одной из больниц.

— Туда не положено! — гаркнул на них вахтер. И тут же он угодливо заулыбался, будто неожиданно увидел высокое начальство с широкими лампасами и большими звездами на погонах. Вахтер вытянулся в струнку, словно готовясь рапортовать: «В подчиненном мне морге все в порядке, все трупы на месте, ни один не ожил, служу Российской Федерации, та-арищ генерал!..»

— Хорош, голубчик, расслабься. Лучше узнай-ка ты мне, кто тут может показать один ва-ажный такой трупчик, — попросил Цибуленко, с ухмылкой наблюдая за суетливыми действиями вахтера.

Патологоанатом нашелся быстро, его поведение оказалось таким же, как и у вахтера.

— А покажите-ка нам жертву бомжей, господина Руонга Чеа, — слова Цибуленко прозвучали скорее как приказ.

— Слушаюсь, — хрипло проговорил патологоанатом.

В морге было холодно и мерзко. Труп представителя фонда — почти что черный — был выложен на стол, патологоанатома удалили в сторонку — чтобы не путался.

— Знаешь что, голубчик, — обратился Цибуленко к светлоглазому, у которого уже начались легкие позывы к тошноте. — Вот как хочешь, а это — никакая не кислота!

— Да, но что тогда…

Цибуленко еще раз внимательно склонился над трупом.

— Скажи-ка мне, что ты слышал о дакийских событиях? — спросил шеф Сообщества Москвы, подняв на него глаза.

— Ну, ээ… а при чем тут это, Сергей Святославович?

— Я не просил тебя переспрашивать, голубчик! Я задал вопрос — что тебе известно о дакийских событиях?

— Ну, революция там была, — вспомнил светлоглазый. — Диктатора свергли… Да, он обладал особым даром…

— И вообще был не совсем человек, — докончил за него Цибуленко. — И это все, что тебе известно? При том, что один из питерских — вечная ему память — в то время был там? Хор-роши… Ну, ладно, я тебя не виню. Так вот, при том диктаторе на кромке в Дакии возникло очень много милых и забавных зверушек. Вроде бы, их сейчас переловили тамошние… сам знаешь кто. Только я в это не верю — они там все молодые да ранние, нашим оппонентам пришлось заново строить всю организацию… Но я не к тому. Среди милых зверушек были и очень любопытные. Мне в свое время даже довелось видеть ожоги, которые возникают после знакомства с ними. С этим, знаешь ли, не живут, а если и живут, то очень плохо. И сдается мне, у господина Руонга Чеа — точно такие же ожоги.

— И что это означает?

— Хотел бы я знать. Видишь ли, мне немного знакомо то, что называется миром кромки. И скажу вот что — этих милых тварей не водится ни у вас в Питере, ни в Москве, ни в Прибалтике, ни на Украине. Это — гарантированно. Значит, кто-то их завез. Или — из Дакии, или — из мест обитания, из Нового Света. Их завезли и применили…

— Неужели «Стража»? — последнее слово светлоглазый произнес, едва ли не страдальчески сморщившись.

— Не думаю, что это почерк наших друзей. Могильного я мог бы списать и на них. Хотя его проще списать вообще, зарвался паренек. А вот его… Вряд ли. Ты же помнишь, как они действовали два года назад? Заставили здешних идиотов перебить друг друга. Излюбленный метод господ «стражников»-кромешников. А здесь — не то… Ладно, голубчик, здесь без поллитры не обойдешься…

С этими словами Цибуленко достал «поллитру», то есть, объемистую флягу с горилкой. Закуска — бутерброды — были разложены прямо на столике, около руки покойного.

— Ну что, за упокой мистера Чеа. Мне его жаль — такую карьеру сделать при всех собаках, которые на него навесили! Сложись обстоятельства по-другому — быть бы ему вторым доктором Менгеле. Ан не сложилось! — тон Цибуленко стал почти веселым. Возможно, в лице мистера Чеа было устранено некое препятствие, известное лишь главе московского Сообщества да нескольким его доверенным лицам. Светлоглазый в их число не входил, а задавать лишние вопросы было опасно.

Цибуленко сделал объемистый глоток, передал флягу светлоглазому, который со страдальческой миной поднес горилку ко рту.

— Ты выдохни, голубчик, легче пойдет, — ухмыльнулся Цибуленко, проглотив бутерброд.

Светлоглазый так и поступил. Горло обжег жидкий огонь, он закашлялся, отвернулся, при этом его взгляд упал на бутерброды, на покойника, на то, что сотворила «кислота»… Всего этого оказалось достаточно.

— Слабенькие вы, однако, — хмыкнул Цибуленко, видя его страдания и ничем не желая их облегчить. — То ли дело прежде… Взять, к примеру, Игорька. Тоже уже не с нами, ну да ладно… Ты на свежий воздух выйди, я лучше с доктором-опослялогом выпью, он меня поймет. Иди-ка сюда, — подозвал он патологоанатома.