Таллине, а мать Эдите сообщила, что всю неделю была страшно загружена и посему не могла заняться розысками зятя, не то бы он давным-давно был дома. Да все равно найдется, тут никаких сомнений! Убежал с возлюбленной, не иначе! Его приятель, писатель Нупат, уже сочиняет роман. Наживается на чужом несчастье. Вот они какие, эти писатели.

Эдите в семье росла единственным ребенком. Отец Эдите — крупный врач-педиатр, мать — учительница. Дочь ни в чем не знала отказа, конечно в пределах разумного. Отец Эдите, человек деловой, разносторонний, отнюдь не скованный рамками своей профессии, стремился привить дочери осмысленный, широкий взгляд на мир.

Влияние матери на дочь, как ни странно, оказалось ничтожным. Слишком много времени у матери отнимала школа, обязанности классного руководителя, преподавание латышского языка и литературы.

И теперь, после таинственного исчезновения зятя, у нее совершенно не нашлось времени утешить дочь. На матери лежали непомерные хлопоты по устройству литературного вечера для старшеклассников, посвященного началу нового учебного года.

На вечере согласился выступить известный писатель Нупат. Он был из тех, кого не так-то просто заполучить на литературные вечера, писатель знал себе цену, не привык являться по первому зову и выступать где попало. Но он был знаком с Эдмундом Берзом, знал и мать Эдите, а потому не сомневался, что преподавание литературы в ее классах ведется на должном уровне.

И мать Эдите знала писателя, потому так легко отыскала уязвимое место в неприступной твердыне.

— Мы ведь редко устраиваем подобные вечера, — завлекла она писателя. — Народу будет немного, сотня-другая, не больше, и столько у нас, знаете, хорошеньких девочек. Поклонницы литературы, ваши почитательницы. Мы приглашаем только выдающихся писателей, в прошлый раз у нас в гостях был поэт… — И, пригнувшись к самому уху писателя, она назвала имя поэта — настолько тот был знаменит. — Это будет своего рода литературным фестивалем школы. Дети целый год ждали встречи с вамп, я еще весной им обещала. Девчушки просто без ума от вас. Ведь вы не откажете?

Улещенный таким образом, писатель, разумеется, не отказался, хотя долго ворчал, что в принципе он против всяких выступлений, что он-де не то, что другие, но под конец согласился приехать на вечер точно так же, как и другие.

Вечер прошел очень мило. Писатель читал свои произведения. Дети хлопали в ладоши. Девочки задавали вопросы. Писатель на них отвечал. Все остались довольны.

В конце вечера, когда писатель массировал натруженную автографами руку, мать Эдите спросила у него:

— Вы уже слышали? Эдмунд Берз, мой зять, исчез!

— Что вы говорите! — удивился Нупат. — Кто бы мог подумать! Мы ведь с ним были дружны.

— Да, представьте себе. Уехал из дома на машине и не вернулся Машина новенькая, и года не проездили. На мой взгляд, сбежал с какой-нибудь дамочкой. Вот они какие, эти архитекторы!

Дружба Нупата с Берзом в действительности была поверхностной и случайной. Зимой они раза два катались с одной горы.

Из совместных катаний Нупат вынес впечатление, что Берз человек бесстрашный. Техникой владел средне, но упорно лез на самые крутые склоны.

Писатель побывал и в гостях у Берза. Они, помнится, говорили о проблеме шума в городах, о кактусах, о слиянии интерьера с природой, о моторах, о техническом прогрессе страны на ближайшее десятилетие. Берз поделился впечатлениями о своих зарубежных поездках.

Теперь же, все взвесив, писатель пришел к выводу, что в общем-то о Берзе он не знает ничего. Этот человек для него был и остался загадкой.

Берз спроектировал и построил несколько примечательных зданий. Берз реставрировал несколько примечательных архитектурных памятников. Берз собирался спроектировать и построить несколько примечательных зданий. А равным образом Берз собирался реставрировать несколько примечательных архитектурных памятников. От такого однообразного перечисления голова могла пойти кругом.

И семейная жизнь Берза для него была загадкой.

Однажды поздним вечером Нупат повстречал Берза на улице. В самом начале знакомства. Берз попросил писателя проводить его домой, он-де неожиданно задержался, жена будет злиться, а присутствие постороннего человека не даст злобе прорваться наружу. Словом, Нупату предлагалось послужить своеобразным громоотводом.

Гонимый профессиональным любопытством, отчасти из расположения к Берзу, писатель согласился.

В ту пору Берз еще не получил квартиры и обретался с женой в тесной комнатке на квартире родителей Эдите.

Своего ключа у Берза не было. Он позвонил. Дверь отворила Эдите, злая, как фурия, с горящими глазами. Берз слова не успел вымолвить, как Эдите закатила ему хлесткую оплеуху и рывком втянула в квартиру. Дверь захлопнулась.

Писатель, смущенный таким оборотом дела, подождал немного. Дверь отворилась. С улыбкой на устах на пороге стояла Эдите.

— У нас мама заболела и слегла с простудой, — сказала она. — Сейчас Эдмунд пойдет в аптеку за лекарством. Заходите в другой раз. Я читала ваши романы, рада с вами познакомиться.

Как по книге хорошего тона.

Когда писатель спускался по лестнице, его нагнал Берз.

И еще одна черта в характере Берза изумила Нупата. На лице у Берза не было и тени смущения, растерянности или досады оттого, что писатель стал свидетелем той сцены. С поразительным хладнокровием Берз перечислил, какие лекарства он должен купить для тещи. Больше ни о чем не говорили. И у писателя прошло чувство неловкости. Не очень-то приятно видеть, как здоровенному мужчине дают оплеуху, а затем любимая жена заволакивает супруга в квартиру, точно куль с мякиной.

Другой бы на его месте мог оскорбиться. Но раз сам Берз не чувствовал себя задетым, значит, все в порядке.

Писателю нравилось в Берзе его своеобразное чувство юмора. Берз обладал ценным качеством — он никогда не смеялся собственным шуткам, а выдавал их невозмутимо, с каменным выражением лица, в то время как слушатели могли покатываться со смеху.

Писатель попытался вспомнить его облик. На лице у Берза всегда залегала какая-то горестная складка. Похоже, он был постоянно чем-то опечален. Берз не был красавцем, но было в нем обаяние, которое позволяет заметить и отличить человека в толпе. На нем лежал отпечаток собственного «я».

Черты липа, взятые сами по себе, — чуть вздернутый нос, смеющиеся, как у клоуна, уголки губ, горестная складка на лбу, впалые щеки, — создавали впечатление несоразмерности, разнородности, но стоило на том же лице проглянуть улыбке, как все соединялось в нечто стройное, неповторимое по своей привлекательности.

Писатель расспросил всех, кто что-нибудь слышал или знал об исчезновении Берза. Взвесив и подытожив разноречивые факты, он пришел к заключению, что Берза нет в живых: убийство с целью ограбления.

У Берза водились деньги. Он был бережлив.