И теперь я вглядываюсь в его глаза: тот же серо-зелёный оттенок. На этом фото он смотрит прямо в камеру, и я приближаю картинку ещё сильнее, так что начинают проявляться пиксели, а глаза делаются натуральной величины. Я поворачиваю фото, пока глаза не начинают смотреть прямо, а потом просто таращусь и таращусь.

Это тот самый взгляд, которым он смотрел на меня, когда мы болтали про Леди в «Прайори Вью». Он так пристально вглядывался мне в глаза, потому что знал. Он знал, что глаза у нас одинаковые и что я его дочь.

Почему он ничего не сказал?

Я лежу в кровати, и какая-то часть меня просто знает, что другого шанса показать ба, что я и правда невидимая, мне может не представиться. Да, у меня есть запись того, как я становлюсь невидимой, – вот тут, на ноутбуке, то, что я сняла в гараже. Но будет ли это доказательством? Я пересмотрела её и, что ж… я не уверена.

Я уже собираюсь закрыть ноутбук, когда он негромко пищит – мне пришёл имейл.

От [email protected]. Мне пишет Томми Найт?

Оказывается, нет. Это Джесмонд и Джарроу воспользовались отцовским аккаунтом.

Оч умно, Невидимка. Мы это признаём. И с нашими ноутами тоже ты это сделала? Короче, Невидимка, откуда те знать, что у нас нет копии?

Ты украла мой телефон. Верни его, иначе завтра видос окажется на Ютубе.

Джесмонд

Уже за полночь, но я всё равно пишу Бойди сообщение, прикрепляя этот имейл.

Он не отвечает. Наверное, спит. И скорее всего, на животе.

Я сама по себе, и настроение у меня такое, что я не собираюсь идти на уступки.

Так что я пишу ответ.

Спасибо за адрес вашего отца. Он мне пригодится, когда я захочу рассказать ему про ваши махинации с собаками и кошками. Или, может, я загляну лично и расскажу всё сама, после того как сообщу в полицию, кнчн.

И кстати, я не верю, что у вас есть копия. Но даже если бы и была, на вашем месте я бы никому её не показывала.

Чао,

Этель

Я жму «ОТПРАВИТЬ». А что мне терять? У меня появляется чувство, что это конец всей этой истории.

Как бы не так.

Ба ещё не спит. Я слышу, как открывается дверца антресоли и ба достаёт жестяную коробку с памятными вырезками о маме.

Именно тогда я понимаю, что не могу потребовать у неё объяснений. Пока что. Это вроде как перебор, заявиться к ней в комнату и сказать: «Привет, ба. Смотри – я невидимая. И к слову, нам надо поговорить о содержимом вон той жестяной коробки, а потом ты объяснишь, почему лгала мне все эти годы. Ой, и к другому слову, сейчас ведь приходил мой папа, не так ли?»

Я репетирую это – уже прогресс. Но просто не могу этого сделать. Пока что.

Я лежу на кровати и жду зуда и головной боли.

Они всё не начинаются.

Ни к полуночи.

Ни к двум ночи – я ещё не сплю и слышу, как ба всё убрала и легла.

В четыре утра я по-прежнему не сплю и в сероватом рассветном свете, пробивающемся через занавески, смотрю на себя, чтобы проверить, не стала ли я каким-то образом видимой без зуда и головной боли. Но нет: я всё ещё невидима. За окном просыпаются птицы.

«Ничего страшного, – говорю я себе. – Просто в этот раз оно проходит чуть медленнее».

На каком-то этапе я погружаюсь в неглубокий, беспокойный сон. Не думаю, что мне что-то снится, по крайней мере, я ничего не помню.

Я слышу, как ба встаёт, и едва осмеливаюсь оглядеть себя и выяснить, до сих пор ли я невидима.

Да.

Меня накрывает страх, который отчего-то больше чем страх. Это как знать что-то, не зная, откуда знаешь это.

Вот чего я боюсь: что невидимость теперь навсегда. Я напортачила с клетками, из которых состоит моё тело. Они потеряли способность… что? Регенерировать? Обновлять свой светоотражающий потенциал? Откуда мне знать?

Вот именно. Откуда мне знать? О чём я думала вообще?

И почему в моменты стресса я постоянно слышу в голове голос ба?

«Что сделано, то сделано, Этель. Сильный человек не стонет и не ноет, но разбирается по очереди с первой проблемой, потом со второй, а потом и с третьей. Некоторые люди или бросаются делать всё разом, или убегают от проблем. Это не наш путь».

Первая проблема в очереди? Это моя невидимость.

Хотя вообще-то есть проблема понасущнее. По словам Бойди, я должна прийти домой переодеться перед школой после того, как опозорилась на его деньрожденной тусе.

Ба – я слышу, как она заваривает чай внизу – будет ждать меня где-то… ох-х, примерно сейчас.

Я прокралась вниз – и, несмотря на то, что я невидимая, красться гораздо, гораздо труднее, чем можно было бы подумать. Леди гуляет на заднем дворе, делает свои утренние делишки. Я только что отправила ба сообщение. Хочу посмотреть на её реакцию.

Привет, ба. Мне очень-очень жаль, что вчера так вышло. Я знаю, что Бойди тебе рассказал, и на самом деле всё было не так плохо, но мне очень стыдно. Слишком стыдно, чтобы разговаривать с тобой сейчас. Я взяла с собой форму. Увидимся позже. Люблю, целую, Э.

Свой телефон я оставила наверху лестницы. Нажала «ОТПРАВИТЬ» и тихонько поспешила вниз, и вот я на кухне, стою в дверном проёме, когда телефон ба пищит, уведомляя о входящем сообщении.

Она сидит за кухонным столом, одетая в элегантную рабочую одежду, и поднимает телефон, как обычно делает: как будто кто-то размазал по нему что-то, о чём и сказать неприлично.

Ба читает сообщение и поджимает губы, но в целом на её лице ничего особо не отражается. Потом она тычет пальцами в экран и прикладывает телефон к уху. Она звонит мне… а я оставила телефон на лестнице.

Как только я осознаю это, я громко и чётко слышу свой рингтон, а ба встаёт. Я спешу убраться с её пути, и она топает вверх по лестнице, а там взирает на мой весело звонящий телефон. Подняв его, она отправляется в мою комнату, где непременно увидит незаправленную кровать.

О нет, о нет. Всё делается только хуже. Ба быстро спускается вниз (я уже на кухне) и снова берёт свой телефон. Потом кладёт на место. Мой телефон она держит в другой руке и смотрит на него, потом на свой, и на её лице появляется полное недоумение.

Она идёт обратно в коридор.

– Этель? – кричит она вверх по лестнице. – Этель? Ты дома?

Я уже на грани того, чтобы просто сказать: «Ба! Это я! Я тут, и я невидима!» – но она всегда такая бодрая и деловая, а я так боюсь, что останусь невидимой навсегда, что просто не могу заставить себя так сделать.