— Как видишь, — инстинктивно заслонил меня собой Верейский и с издёвкой посмотрел на его целую руку, как бы ни на что не намекая.

Ни один из них пока не позволил себе конфликта. Тем более приехал отец Амина, и Алескеров, что приехал один, откланявшись, теперь всё чаще мелькал в его компании. Но Верейский, хоть старался вида и не подавать, заметно напрягся.

— Да ну его к чёрту, Паш! Забей! — обняла я Верейского, проходя на места, что были предназначены для нас в первом ряду на главной церемонии.

— Не нравится мне как он на тебя смотрит, — подал мне руку Верейский, помогая сесть, всё ещё исподлобья осматривая присутствующих.

Взгляд Рената Алескерова действительно словно приклеился ко мне на этой долгой, красивой и великолепно организованной свадьбе и никак не давал расслабиться. Но Верейскому, не мне.  

Я волновалась только до встречи с его родителями. А потом то ли неразбавленный Апероль лёг как надо. То ли я поняла, что неплохо вписываюсь в разношёрстную толпу гостей, среди которых были и знаменитости, и самые обычные люди. И одетые вычурно и совсем просто. И молодёжь, которой было много, учитывая возраст брачующихся, но и старичков, которых с уважением сопровождали более молодые родственники, хватало. Многонациональная, многолюдная, шикарная свадьба. Где, согласно обычаям, столы ломились от угощений. Говорили, торт будет высотой в несколько метров. А в качестве приглашённых звёзд называли и какого-то итальянского тенора, и английскую хип-хоп группу, и кого-то из местных селебрити.

В общем, я расслабилась и теперь хотела помочь расслабиться моему мужчине, а то Алескеров точно спровоцирует его на скандал.   

— А ты знаешь, — прошептала я Верейскому на ухо, когда под шелест тёплого бриза и тихой музыки, молодожёны произносили слова клятвы, — я ведь решила воспользоваться твоим предложением.

— Это каким же? — приподнял он одну бровь.

К счастью, сейчас мы сидели с краю в первом ряду, и не видели гостей, что занимали огромное количество нарядных стульев позади нас на церемонии, где всё внимание сейчас было молодым.

— Тебе явно не помешает сбросить напряжение, — кокетливо прикусила я губу, положив его руку на свою коленку.

— Только поздравим Лизавету, а то она мне не простит, — подмигнул он.

Буквально окутав меня аромат своих духов, его сестра обняла меня так крепко, что я даже не ожидала.

— А ты классная, — шепнула она. И тут же перешла к другим гостям.

Я была рада, что и от неё неожиданно получила поддержку. Настроение только улучшилось. Желание «пошалить» разыгралось не на шутку. Тем более рука Вереского уже настойчиво тянула меня через заросли какого-то аккуратно подстриженного растения к отдельно стоящему зданию.

Мы вошли в два разных проёма. На манер уборных комнат в цивилизованных странах, нас встретил общий холл, отделанный мозаикой, а из него уже вели два прохода.

Вереский потянул меня в сторону «эМ». Я его в сторону «Жо».

— У нас больше кабинок, — шепнула я и… победила.

Пять минут единения и безтормозного счастья.

Вряд ли мы потратили дольше, слишком оба были на взводе.

— А мне нравится эта свадьба, — одарив его благодарным поцелуем за то, что он был так хорош, я нехотя сползла с его коленей.

— Никогда так больше не делай, — он застёгивал молнию на брюках, сидя на закрытом унитазе. Справился, тяжело дыша, откинулся к стене, громыхнув крышкой сливного бачка. — Ты и так сводишь меня с ума, но знать, что на тебе нет белья — просто выше моих сил.

— Представь, каково мне, — улыбнулась я, одёргивая платье. — На тебе его никогда нет.

— Это другое, — потянул он меня к себе за руку. — Иди сюда.

И впился губами в мои, придерживая за шею.

Этот затянувшийся поцелуй легко мог перерасти в ещё один раз, но где-то в соседней кабинке потекла вода. Как школьники, мы затаились, давясь от смеха.

Стук каблуков. Шипение крана.

Когда всё затихло, мы подождали немного, а потом оглядываясь, как воришки, выскочили в холл.

Никого.

— Стой! Иди сюда, — Верейский снова подтянул меня к себе.

Его поцелуй ещё чувствительно отзывался внизу живота. И его жадные губы заставляли забыть обо всём.

Мы и забылись, но к реальности нас вернул вопль, что раздался под мозаичными сводами:

— Что? Ты?! Ах ты сука!

Она кинулась ко мне быстрее, чем я смогла сообразить, что происходит. Но к счастью я была не одна. А реакции и силе Павла Верейского Юлия Владимировна явно уступала.

— Успокойся! — почти молниеносно, как совсем недавно с Алексеровым, он задвинул меня за спину. И расставил руки.

Она толкнула его в грудь, зло, со всей силы. Но он только слегка пошатнулся.

— Так это из-за неё ты меня бросил? — орала она оглушающе. — Отвечай, твою мать! Из-за неё?

— Я уже всё тебе сказал, — прозвучал в тишине его ледяной голос. — Не смей устраивать скандалов на свадьбе моей сестры. Не смей их вообще больше мне устраивать.

Он предостерегающе выставил вперёд левую руку, а правой привлёк меня к себе.

— Сука! Какая же ты сука, — презрительно смотрела на меня Юлия Пашутина. Сделала шаг назад, ненавидяще и, словно не веря, покачала головой.

— Ты что здесь опять устроила, Юля? — с другой, мужской стороны входа раздался голос Пашутина. — Какого чёрта ты вообще припёрлась?

Я сжала ладонь крепко обнявшего меня Верейского. И слишком поздно заметила, как блеснуло на пальце кольцо.

— Пап, ты не волнуйся, я сама разберусь, — Юлька даже не обернулась к отцу. Взгляд её скользнул от моей руки к лицу Верейского. — Так ты и предложение ей уже сделал?

— Эльвира Алексеевна? — тяжело дыша, остановился перед нами Пашутин, повернулся к дочери. — Юля, что происходит?

— Ничего особенного, пап. Он не просто меня бросил. Он бросил меня ради неё, представляешь? А я ей, — она снова покачала головой, ещё один шаг назад, — всю душу вывернула. А она…

— Всю душу? — усмехнулась я. — Это ты о чём? О своей несуществующей беременности? Или о том, что трахаться с двумя «хачами» зашквар? Но самое страшное ведь, не то, что жених узнает, а то, что подумают твои светские подружки. Или я опять что-то неправильно поняла?

— Ты не была беременна? — пришла очередь удивляться Пашутину. Но его спокойствие явно было спокойствием гранаты, из которой уже выдернули чеку. Я видела это по его глазам, по сжатым до побелевших костяшек кулакам, по едва подрагивающей голове. — Но тогда ты, значит, тоже врала ему, докторша, — презрительно хмыкнул он, только что не плюнув в меня.

— Владимир Олегович, — отпустил меня Павел. — Вас это точно не касается. С кем спала ваша дочь. От кого была беременна. И была ли. А тем более об их секретах с врачом. Только можно подумать это не вы по её просьбе звонили директору клиники и просили принять. И он в лепёшку готов был расшибиться за ту сумму, что вы ему предложили. Жаль поскупились, — усмехнулся он. — Предложили бы в два раза больше и вам бы подтвердили, что это я беременный. Почему нет? — сверлил он Пашутина глазами. — Так не надо сейчас с больной головы на здоровую. Давайте просто разойдёмся, — оглянулся. Возле туалета уже собирались любопытные. — Здесь не время и не место. И всё это мы уже давно обсудили. Больше нам говорить не о чем. Пойдём, Эль, — он потянул меня за руку к выходу.