- А Даниил не пытался предложить похитителю деньги?

- Он предлагал ему все, что угодно, но преступник требовал только одного: совершить акт публичного самосожжения перед оперным театром.

- Похититель не объяснил, почему он этого хочет?

- Он вообще ничего не объяснял. Милиция день и ночь дежурила около Даниила, потому что тот уже был готов на самоубийство. Мать Марика лежала в больнице с нервным расстройством. Каждый день похититель звонил и называл места, где можно было найти отрезанные пальцы. К расследованию подключилось КГБ, но толку от этого не было. В конце концов какому-то умнику пришло в голову сделать анализ отрезанных пальцев, и выяснилось, что они были отрезаны уже от мертвого тела. Группа крови совпадала с группой крови Марка.

Когда похититель позвонил в следующий раз, Даниил сказал, что знает, что его сын мертв. Тогда похититель подозвал к телефону Марика, позволил им немного поговорить, а потом повесил трубку.

Несколько дней похититель не звонил, а потом Даниил получил письмо и, не показав его ни родным, ни милиции, неожиданно исчез. В тот же день в давно предназначенном на снос доме на окраине Тбилиси неожиданно вспыхнул пожар. Очевидцы потом утверждали, что видели, как Симония с криком: "Я - подлец!" бросился в пламя.

Когда подоспели пожарные, тушить было уже нечего. Под сгоревшими обломками здания нашли два обуглившихся скелета и пистолет со спиленными номерами. Тело Даниила смогли опознать по наручным часам и золотому медальону, который он всегда носил на шее. Марк вернулся домой вскоре после того, как стало известно о смерти его отца. Он заявил, что ни разу не видел лица похитителя и понятия не имеет, кто он такой.

В прессе сообщили, что знаменитый тенор Даниил Симония героически погиб, пытаясь спасти человека во время пожара. О похищении Марика газеты вообще не упоминали. В советское время было не принято доводить подобные истории до сведения общественности.

- Но если тело не опознали, откуда ты можешь знать, что второй труп принадлежал брату Марика? Ты ведь даже не уверена, что у Марика был брат? Как ты о нем узнала?

- Мне рассказал об этом сам Марик. Однажды, еще в студенческие времена, после экзаменов он зашел ко мне с бутылкой "Хванчкары". Родители были на даче, и мы решили отпраздновать успешную сдачу сессии. Вдвоем мы прикончили "Хванчкару", потом я достала из холодильника "Киндзмараули". Кажется, Марик выпил еще пару рюмок шартреза, а потом я предложила тост за братьев и сестер. У меня не было родных братьев, у Марика тоже, и я сказала, что это просто замечательно, что мы оказались родственниками.

Неожиданно Марик ударил кулаком по столу, а потом уронил голову на руки и заплакал. Я решила, что он слегка перебрал. Красное вино с ликером, да еще после экзаменов - далеко не лучшее сочетание. Только что он шутил, был в прекрасном настроении - и вдруг такая резкая перемена. Я вообще никогда не видела, чтобы он плакал. Я хотела уложить его в постель, но Марк оттолкнул меня и внезапно заговорил о своем похищении. Тогда он и рассказал мне, как все происходило на самом деле.

Я оставила брата ночевать у себя. На следующий день он терзался жестоким похмельем и почти ничего не помнил. Я спросила, правда ли то, что он мне рассказал. Марик впал в ярость и заявил, что это был пьяный бред. Он взял с меня слово навсегда позабыть об этой истории и ни при каких обстоятельствах никому ее не пересказывать.

По правде говоря, я не знала, что и думать. Марик рассказывал так, словно переживают все заново. Он был так убедителен, что не поверить ему было просто невозможно. В то же время сама история была настолько дикой, что поверить в нее было еще труднее. Я постаралась выкинуть рассказ Марика из головы и ни с кем никогда его не обсуждала.

Теперь Марика нет, его мать лишилась рассудка, и уже давно никто не вспоминает Даниила Симонию. Нет даже Советского Союза. Срок давности давно истек. Тайны прошлого уже никого не волнуют. Честно говоря, я даже рада, что могу с кем-то поговорить об этом. Мне бы хотелось узнать - действительно ли все произошло именно так или это были пьяные фантазии поэта.

Голос Нины звучал напряженно и как-то слишком ровно, словно она изо всех сил старалась держать себя в руках.

Я вслушивалась в шелест слов, доносящихся с другого конца планеты, и не знала, верить или не верить тому, что я слышу. Такое мог выдумать лишь совершенно больной, извращенный ум. Только чей ум - Марика или его брата?

Закончив разговор, я встала и вышла на балкон, чувствуя, как внутри закипает ярость. Ярость собственного бессилия. Хотя я и убедила себя в том, что смирилась с фактом, что мир совсем не такой, каким я представляла его в детстве, иногда, сталкиваясь с проявлениями темных сторон человеческой натуры, я почему-то чувствовала себя обманутой.

То, что рассказала мне Нина, не могло быть правдой. Такого просто не должно было произойти. Вернее, мне хотелось бы, чтобы ничего подобного в мире не происходило. К сожалению, от наших желаний ничего не зависит. Мир такой, какой он есть, и лучшее, что я могу сделать, - это принимать его таким.

Внутреннее напряжение не отпускало. Злость трансформировалась в ищущую выхода агрессию. Надо было как-то успокоиться. Я подумала об оставшихся в коробке конфетах с ликером, но поняла, что даже такое ударное средство вряд ли сейчас поднимет мне настроение. Пожалуй, имеет смысл потренироваться. Нет лучшего способа избавиться от бурлящего в крови адреналина, чем занятия боевыми искусствами.

Вернувшись в комнату, я вытащила из тумбочки подаренный Стивом рентджонг и попыталась сообразить, каким хватом его лучше держать.

Никогда раньше мне не приходилось работать с колющим оружием, имеющим пистолетную рукоятку. С тех пор как я увлеклась танцами, я и с обычным ножом давно не тренировалась. А зря. Похоже, на Бали рукопашный бой пригодился бы мне больше, чем танцы.

Я несколько раз взмахнула рентджонгом, привыкая к нему. Ощущение было непривычным, да и удары были явно слабоваты. Это означало, что лезвие и предплечье были расположены под неправильным углом и отклонялись с линии концентрации энергии. При плохо нанесенном ударе в цель я могла запросто повредить себе запястье. Для начала мне предстояло почувствовать оптимальные траектории движений.

"Луксаман Сурьяди должен в совершенстве владеть рентджонгом, - подумала я. - Может, попросить его поучить меня?"

Мне вспомнился рассказ Стива о подобном амоку боевом трансе Луксамана. Давненько я не воспроизводила состояния боевого транса. А что, если попробовать сейчас? Выброс подавленной агрессии в трансовых состояниях практиковался многими народами и имел целительное воздействие на психику. Это был своеобразный катарсис тела и духа, в. котором за считанные минуты выбрасывалось все мутное

и злое, вся тяжесть, накопившаяся в душе, все комплексы, вся затаенная агрессия.

Я встала посреди комнаты, взяла рентджонг в левую руку и начала с шоу-даосской медитации "оживления" оружия. Я вытянула руки вперед, плашмя положив лезвие на правую ладонь, и сосредоточилась на энергетических центрах тела, вызывая в них мощную пульсацию чи [Чи - китайское название энергии].