И почему только я отказалась поехать с подругой на Таити? Хотя кто нам мешает купить билеты и отправиться туда прямо сейчас?

Некоторое время я забавлялась с этой идеей, прекрасно понимая, что никуда я с Бали не уеду. Любопытство, как всегда, оказалось сильнее здравого смысла. Что бы я там ни говорила, но на самом деле мне безумно хотелось узнать, чем закончится эта восхитительная русско-арабско-индонезийская заварушка.

Я еще раз потянулась и сняла телефонную трубку. Возможно, Авербах уже что-то выяснил по поводу смерти Марика.

Так и оказалось.

- Смерть Симонии не была инсценировкой, - убежденно заявил Валера. Чисто случайно один мой знакомый оказался свидетелем взрыва. Давид встретился с Марком в кафе. Они выпили по чашечке кофе, потом попрощались, и каждый пошел к своей машине. Когда Симония открывал дверцу, раздался взрыв. Моего приятеля отбросило назад взрывной волной и слегка контузило. На счастье, его автомобиль находился на приличном расстоянии от машины Марка. Тут не может быть никаких сомнений. Давид собственными глазами видел, как Симония открывал машину, а потом раздался взрыв.

- Спасибо, - внезапно севшим голосом сказала я. - Ты очень мне помог.

- Похоже, ты не ожидала услышать нечто подобное. У тебя действительно были основания предполагать, что Марк жив?

- Произошла ошибка. Я случайно встретила коекого очень похожего на Симонию. Может, это был какой-то его родственник? Ты не в курсе, у Марка были братья?

- Понятия не имею. По крайней мере, на похоронах из близких родственников присутствовала только мать. Сейчас она находится в больнице. Психиатрической. У нее был психический срыв. Если хочешь, я попробую узнать насчет братьев.

- Не стоит, - покачала головой я. - Вряд ли это теперь имеет значение.

Некоторое время я сидела, задумчиво глядя на телефон, а потом снова сняла трубку и заказала в номер шоколадные конфеты с ликером и апельсиновый сок.

Разговор с Валерой Авербахом оказался для меня подлинным шоком. Несмотря на все подозрения в отношении Коксоса-Симонии, в глубине души я была уверена, что Марик жив. Он был таким забавным, веселым, жизнелюбивым. Я попыталась представить Марика мертвым, но не смогла. Он ведь был моим ровесником. Одно дело, когда умирают люди старшего поколения. Это грустно, но это и естественно. Но когда ни с того ни с сего умирают друзья твоего возраста, еще совсем молодые, кажется, что и ты умираешь вместе с ними. Уходит в небытие хранящаяся в их памяти частичка тебя, частичка неповторимой эпохи нашего детства времен государства, уже давно не существующего на картах мира.

В дверь постучали. Молодой индонезиец в белоснежной форме поставил на столик большой бокал свежевыдавленного апельсинового сока и перевязанную золотой ленточкой коробку из темно-синего бархата. Лучшее лекарство от стресса.

Я сунула в смуглую руку купюру в тысячу индонезийских рупий. Блеснув белозубой улыбкой, довольный официант слегка поклонился и исчез бесшумно, как привидение. Даже дверь не скрипнула. Интересно, как он этому научился?

Сняв крышку, я мягко провела пальцами по завернутым в блестящую разноцветную фольгу конфетам. На каждой обертке было обозначено название содержащегося внутри напитка. Шампанское, ром, водка, вишневый ликер, джин, текила, коньяк... Какая же будет первой? Сложный вопрос. Извечная проблема выбора.

Где-то в этом полном ненависти мире взрываются бомбы. Евреи ненавидят арабов, арабы ненавидят евреев. Индонезийцы вдохновенно уничтожают индонезийцев. Русские... Нет, о любимых соотечественниках лучше вообще не вспоминать, чтобы не расстраиваться. Такие, как Яша Мухомор, не задумываясь, угробят полмира, если только это принесет им прибыль. Одно утешение, что наша мафия - лучшая мафия в мире.

Моя рука потянулась к пурпурному кирпичику, на котором было написано "ром". Любимый напиток пиратов, если, конечно, верить детским книжкам. Шоколад был черным и горьким, в точности таким, как я люблю. Ром мягко пощипывал язык. Конфета, как миниатюрная модель этого мира: черная, горьковатая, с пьянящей начинкой, но сколько от нее удовольствия!

Один мой знакомый вообще не понимал, как люди могут получать удовольствие от пищи. Он воспринимал еду как восемнадцать аминокислот, необходимых для нормального функционирования организма. Ему действительно было безразлично, что есть - черную икру или овсяную кашу. Точно так же он относился и к жизни раз ты родился, жить было необходимо, хотя и не особенно приятно. Какие разные взгляды на мир...

Я запила конфету апельсиновым соком. Какую выбрать теперь? Пусть будет шампанское. Под шампанское всегда хорошо думается.

Итак, Симония умер. Остается вопрос: какое отношение к нему имеет Максимилиан Коксос? Он хорошо знал Марика. Это несомненно. Он наизусть помнил его юношеские стихи, хотя, насколько мне известно, в России они никогда не публиковались. Вряд ли их издавали на русском языке в Израиле. Поэзия нынче не в моде. Кроме того, эмигрировав и преобразившись в правоверного сиониста, Марк полностью сменил имидж. Скорее всего он вообще перестал писать стихи.

Я уже не сомневалась, что между Марком и Максом должно быть какое-то родство. Коксос явно не обрадовался тому, что я приняла его за Симонию. Он не выдавал себя за Марика, не пытался походить на него, он _действительно_ был похож на Марка. Черты лица Симонии я, как всегда, помнила плохо, тут я могла ошибиться, но насчет рисунка атавистической растительности на плечах и спине я была совершенно уверена. У Коксоса он был в точности такой, как у поэта, а подобную деталь не воспроизведешь за счет пластической операции. Да и фигуры у них были похожи. Рост один и тот же. Таких совпадений не бывает. Эта парочка непременно должна состоять в родстве.

Во время нашего знакомства Симония неоднократно упоминал о своих родных. Я знала, что его отец был известным оперным певцом. Он погиб в результате несчастного случая, когда Марку было четырнадцать лет, а мать его работала переводчицей в одном крупном издательстве. От матери Марик унаследовал способности к языкам, а от отца - голос и музыкальный слух. Если у него был брат, зачем Марку скрывать это от меня?

Рассеять мои сомнения могла только Нина, то ли двоюродная, то ли вообще сводная сестра Симонии, в доме которой я и познакомилась с темпераментным поэтом. Хотя Нина по национальности была русская,

она шутила, что на самом деле она наполовину грузинка, потому что, когда ее родители развелись, мать вышла замуж за грузина, а отец женился на грузинке. Кажется, Марик считался ее братом то ли по отчиму, то ли по мачехе.

В любом случае Нина должна быть в курсе его семейных дел, поскольку они с Мариком долгое время очень тесно общались. Ходили слухи, что Нина была в него влюблена, но романа так и не получилось.

Проблема заключалась в том, как разыскать Нинку. Я потеряла ее из вида лет семь назад. Мне было известно только, что она познакомилась на мехмате с аспирантом из Венесуэлы, вышла замуж, уехала в Латинскую Америку и теперь преподает математику в каком-то провинциальном венесуэльском университете. Как бы ее разыскать? Может быть, через нашу общую подругу, живущую в Соединенных Штатах?