Когда мистер Фиттерборн узнал, сколько стоила вся эта мишура, он серьезно поговорил с ней и спросил: чего она хочет больше — первое издание Локка или новое платье? Джулиана смиренно пожелала первое и снова удостоилась одобрения опекуна. А мисс Бистон вскоре уволилась, и это стало концом формального образования Джулианы и ее короткого флирта с мирской суетой.

И вот сейчас ей вдруг пришло в голову, что она так и не получила первое издание Локка. Как и многие книги, на которые ее дед потратил свое состояние, Локк был продан Тарлтону.

За средневековым Поултри-Кресс находилось довольно внушительное здание, балки и странноватые конструкции которого свидетельствовали о весьма почтенном возрасте. «Оленья нога» была здесь самой старой гостиницей, вероятно, столь же древней, как и собор. Сама себе удивляясь, Джулиана вдруг решила посетить то место, где ее муж нашел свою кончину, а завтра исполнялся ровно год с того дня, как это случилось.

Мистер Филлипс, хозяин гостиницы, приветствовал ее с почтением, сочувствием и некоторой настороженностью. Она полагала, что он не мог помнить о годовщине того ужасного преступления, что случилось в его гостинице. Поскольку в данный момент та комната была не занята, хозяин согласился показать ее Джулиане.

Узкая лестница старинной гостиницы вела на третий этаж. Затем они прошли по коридору, и мистер Филлипс отпер ключом дверь. Перед Джулианой предстала мансарда с узким слуховым окном, выходившим на рыночную площадь. «Не слишком привлекательное место», — подумала она. Однако Джозеф всегда был очень экономным и потому снял одну из самых дешевых комнат.

— Наверное, было трудно заносить книги наверх, — пробормотала она со вздохом.

— Ему не пришлось это делать, — отозвался мистер Филлипс. — Их внес для него слуга мисс Кумб. Я это помню, потому что она умерла в тот же день. Или, может, на следующий. Не могу сказать точно. Это была очень старая леди. И очень больная.

«Значит, старуха так и не успела насладиться процедурой распродажи своих книг», — подумала Джулиана. Она попыталась представить последние часы мужа. Однако она не знала, в какое время он был убит, знала лишь, — что это произошло ночью и что нашли его утром.

— Это был рыночный день? — спросила она, немного помолчав.

— Да, миссис Мертон.

— Наверное, было очень шумно, не так ли?

— Да, конечно, — согласился хозяин. — У нас всегда шумно по рыночным дням.

— Мой муж обедал у вас в тот день? Хотя вы вряд ли это помните…

— Обычно так и происходило, миссис Мертон. Хотя не помню, как было именно в тот день. Могу лишь сказать, что мы подавали очень вкусный бифштекс и пудинг с почками. Знаете, мистер Мертон всегда был очень доволен нашей едой.

— Да, понимаю… — пробормотала Джулиана. — Он очень любил бифштекс и пудинг с почками. Скажите, мистер Филлипс, а вы не видели его в трактире в тот день?

Хозяин немного подумал, потом кивнул:

— Да, видел. Но он пробыл там совсем недолго. Сказал, что ему надо найти самый ранний дилижанс до Лондона. И еще сообщил, что хотел бы позавтракать как можно раньше. Именно я и нашел его мертвым. Видите ли, мне показалось, что он может проспать, поэтому я решил зайти к нему.

— Очень любезно с вашей стороны… — Джулиана снова вздохнула.

— Миссис Мертон, мы всегда заботимся о наших клиентах, — заявил хозяин даже с некоторой обидой. И тут же, нахмурившись, проговорил: — В магистрате спрашивали, как я мог позволить негодяю войти в комнату и совершить убийство. Но я же не могу проследить за всеми, кто заходит в гостиницу… Не говоря уж о тех, кто заходит лишь для того, чтобы промочить глотку. Я двадцать пять лет держу гостиницу, а перед этим столько же лет ее держал мой отец, но у нас никогда такого не случалось. Ну, бывали, конечно, ссоры и потасовки, но чтобы убийство или грабеж?.. Нет, такого никогда! А тут… Господи, вся комната была залита кровью!..

Джулиане стало не по себе, и она, попрощавшись с мистером Филлипсом, буквально выбежала из гостиницы. Она никогда по-настоящему не оплакивала Джозефа. Горе, вызванное смертью мужа, довольно быстро сменилось всевозможными житейскими проблемами — ведь ей приходилось тяжко трудиться, чтобы выжить. Когда же она поняла, что не так-то легко заработать на жизнь, ее недовольство всем белым светом странным образом распространилось и на покойного мужа; ей казалось, что он недооценивал ее знания и талант и женился на ней только из-за денег. А тот факт, что весь книжный мир не принимал ее, одинокую, всерьез, лишь усиливал ее раздражение. Пожалуй, не только раздражение, но и гнев.

Да-да, гнев. Только сейчас она наконец-то осознала, что ужасно злилась на Джозефа.

И все же два года их совместной жизни были не такими уж плохими. Они постоянно говорили о книгах, потому что книги являлись их общей страстью. И они вместе переживали все успехи и неудачи. Да, они жили вместе… и спали вместе.

Разумеется, муж не любил ее, но и она его не любила. Они с Джозефом были просто партнерами и друзьями. И конечно же, он, как и любой другой человек, заслуживал того, чтобы его уход оплакивали.

…Джулиана быстро шагала по улицам Солсбери с глазами, полными слез. Сейчас она оплакивала своего мужа, оплакивала его несбывшиеся надежды и мечты. Она плакала до тех пор, пока слезы ее не иссякли окончательно. Когда же она приблизилась к их с Кейном гостинице, разверзлись также и хляби небесные, и Джулиана в считанные секунды промокла до нитки; впрочем, она не обращала на дождь ни малейшего внимания. Люди же, бросившиеся искать укрытие от ливня, смотрели на нее с подозрением.

Кейн все еще пребывал в гневе, когда вернулся в Солсбери, в комнаты в гостинице «Уайт харт», которые сняли «мистер и миссис Джонсон»…

Между прочим, неудивительно, что Джулиана бывала временами немного… колючая. Вероятно, такова уж жизнь всех, кто был рожден вне брака. Всю свою жизнь Джулиана чувствовала презрение со стороны тех людей, с которыми ей все же приходилось сталкиваться хотя бы изредка. И презирали ее всего лишь из-за того, что ее родители якобы не были женаты. Но так ли это? Ведь очень может быть, что она вовсе не являлась незаконнорожденной. Что ж, именно это он и собирался выяснить. Хотя, конечно же, не только это…

Что же касается Джулианы, то она, всю жизнь считавшая себя незаконнорожденной, очень тяжело это переживала. И, судя по всему, именно поэтому полагала, что не сможет выйти замуж за него, Кейна. Но он-то сам прекрасно знал, что аристократическое происхождение и богатство еще не гарантируют счастья, и его собственная семья являлась тому ярким доказательством. Правда, раньше Кейн полагал, что его семья — исключение, и что любая другая аристократическая семья вполне счастлива. Увы, он ошибался. Но лишь сейчас, узнав историю Джулианы, он понял, что его собственные печали — ничто по сравнению с ее печалями. Потому что у него, Кейна, была хоть какая-то надежда, а вот клеймо незаконнорожденности — это на всю жизнь. Именно поэтому он твердо решил, что узнает правду о происхождении Джулианы. Да, он поклялся, что добьется своего во что бы то ни стало. И если Кассандра действительно вышла замуж за своего возлюбленного Джулиана, то он найдет все необходимые доказательства. А если понадобится, то он заставит разговориться всех обитателей Фернли, в том числе и Фредерика Фиттерборна.