Но самое главное — ее рот. Ее вульгарный, варварский, язвительный и манящий рот. Хью припал к ее губам, как голодающий, не в силах утолить дикий первобытный голод. Его сжигали похоть и страстное желание. Сейчас в нем не было тонкости. Он не мог тратить время на то, чтобы насладиться ее чуть обветренными приоткрытыми губами. Он забыл обещание, что все будет полно нежности и ласки. В конце концов, Меггс не тонкий хилый цветок, да и в нем больше не осталось доброты. Он уже переступил грань, погрузившись в сладостные глубины ее рта, приклеился к ней, как суккуб, отбирающий все тепло и наслаждение, которое только мог получить.

Это было неизбежно, Хью знал это с самого начала. Он хотел ее такой — охваченной страстью, вцепившейся в него, с того самого момента, как увидел ее изящные лодыжки.

Меггс тоже целовала его. Ее тонкие сильные руки ерошили его волосы, а чувственные губы открылись для него. Хью слегка наклонился, чтобы усилить поцелуй. Меггс имела вкус холода и дождя, который, смешавшись со вкусом шотландского виски, лишил Хью разума. Он пил ее, как умирающий от жажды, как странник в пустыне, уже утративший надежду на спасение, но в последний момент припавший к живительному источнику.

Меггс издала сдавленный голодный звук и выгнулась навстречу Хью. Ее тело просило, требовало его прикосновений.

Хью и сам больше не мог ждать. Он не мог дышать. Он должен был проникнуть в нее.

Не было времени на любовные игры. Его пальцы уже расстегивали пуговицы на бриджах и освобождали мужское естество, а другая рука нащупала горячий и влажный вход в ее тело, прежде чем туда ворвался его фаллос. Хью должен был наконец усмирить черный вихрь своего желания, войти в нее со всей мощью, на которую был способен.

О да, наконец-то да!

— Нет! — Сильный отчаянный крик агонии и предательства отразился от стен маленькой комнаты и пробился сквозь густой туман его похоти. Или это ему показалось?

Хью открыл глаза и слегка отстранился, чтобы посмотреть на Меггс, прижатую к стене тяжестью его тела. Она была напряжена, как тетива лука, и явно боялась пошевелиться. Глаза широко открыты. Кажется, она боялась даже дышать.

И он все понял. Осознал. Почувствовал.

Меггс была девственницей, а он хотел изнасиловать ее, стоя у стены.

— Боже правый!.. — потрясенно выдохнул он. Что же он натворил?!

Он ослабил грубую хватку, отпустил Меггс и отступил.

— Мне очень жаль.

— Нет, пожалуйста, — простонала она.

Он отчетливо видел, как ей плохо. Меггс сползла по стене, села на пол и обхватила себя руками, словно защищаясь от его грубости.

Хью понимал, что сам во всем виноват. Она была его подопечной. Он нес за нее ответственность. Ему следовало быть сдержанным, лучше понимать ее, проявить качества джентльмена.

— Прости, девочка. Мне очень жаль. Я ухожу, — сказал он. — Я больше не стану тебя беспокоить. Прости, пожалуйста.

Он отвернулся, торопливо натянул бриджи и застегнул все пуговицы. Два шага, и он оказался у двери, еще шаг, и он закрыл за собой дверь и тяжело привалился к ней, чтобы восстановить дыхание и взять себя в руки.

Кухня оказалась милосердно и подозрительно пустой. В доме вообще не было слышно ни одного звука, словно доски и штукатурка затаили дыхание и ждали, что он еще может натворить.

* * *

Что она сделала? Только что Хью целовал ее, и она отвечала ему тем же, наслаждаясь вкусом его губ, чувствуя разгорающиеся под кожей искры, а уже в следующий момент он ушел. Он зажег в ее теле огонь, а потом отвернулся, оставив догорать дотла. Он что-то сказал, развернулся и вышел. Он даже не хромал и не делал вид, что ему тяжело. Так тяжело, как ей. Он просто бросил ее, словно мусор, который ему больше не нужен. Бесполезен. Не стоит внимания. Она снова оказалась покинутой.

Тело пронзила боль. Меггс чувствовала, словно разбилась на сотни кусочков, разбросанных по полу, как осколки стекла. Ей больше никогда не собраться и не стать прежней.

Но она обязана собраться. Надо взять себя в руки и убраться отсюда раньше, чем Хью вернется. Черта с два она уйдет из еще одного дома в холод и дождь, имея только то, что надето на ней. Наверху, в уютной комнатке, у нее есть добротная теплая одежда. И деньги. Их хватит, чтобы нанять экипаж. И даже переночевать в гостинице. А утром она пойдет к мистеру Леви и заберет остальные деньги. Она их честно заработала.

Оказавшись в комнате, Меггс собрала все свои шерстяные вещи. Ее не заботило, что платил за них Хью. Она работала на него, работала успешно и имеет право — все права! — забрать их с собой. Дело сделано, пора уходить.

Вошел Тимми с апельсином в руке.

— Чё делаешь?

— Собирай вещи, — велела она, — мы уходим.

— Да ладно тебе, Меггс! — рассмеялся Тимми.

— Не будь идиотом! — рявкнула она. — Я же сказала, мы уходим! Собери свои вещи.

— Господи, Меггс, но почему ты хочешь уйти? Здесь тепло, сухо, нас каждый день кормят, и работа легкая.

— Просто собери свои вещи. Положишь их сюда.

— Но, Меггс, мы еще даже не ели, и я не хочу…

— Заткнись. Перестань спорить. Заткнись и иди за мной.

— Меггс! — Тимми попятился назад. Сестра еще никогда с ним так не разговаривала. И никогда так себя не вела. Но она и никогда раньше себя так не чувствовала. Сломанной. Выброшенной на помойку. — Я никуда не пойду. Не хочу! — заявил он. — Я останусь с ним!

Меггс больше не могла скрывать свои чувства, рвущиеся наружу. Все, абсолютно все разваливалось. Все, о чем она мечтала, на что надеялась, рушилось. Они никогда не поедут в Тиссингтон. Она никогда не выйдет замуж и не будет вести спокойную, счастливую жизнь. Ее жизнь погублена, и в этом его вина. Она ненавидела его. Господи, как же сильно она ненавидела этого человека! Она ни на минуту больше не останется под его крышей!

— Прекрасно. — Меггс отвернулась от Тимми, чтобы тот не видел бегущих по ее лицу слез, и быстро закончила сборы. С деньгами пришлось повозиться дольше. Она разложила их в разных уголках комнаты — по паре фунтов здесь и там, под матрасом и в ящике, под лампой и на полке. Основная сумма лежала под половицей, которая почему-то никак не желала находиться. Слезы застилали глаза, и Меггс почти ничего не видела.

Она направилась вниз по лестнице тихо, как дохлая мышка, но наткнулась на капитана, который как раз поднимался к ней. С ним был Тимми. Предатель.

Взгляд Хью остановился на ней.

Будь он проклят! Ну почему ее угораздило полюбить такого человека?!

— Меггс! — Поскольку капитан шел по главной лестнице, она метнулась к лестнице для слуг. — Меггс, не надо!

Его голос преследовал, нахально лез в уши, мешал думать. Слезы слепили глаза. Меггс подхватила юбки и побежала вниз мимо ошеломленной миссис Таппер к двери, ведущей в сад. Если она успеет добежать до ворот…