Крыска. Потому и завещание было составлено так, чтобы ей перепадало только чуть-чуть наличных, а мне — право распоряжаться безналичными переводами для нее.

— Не хотите спросить, в чем мы ее, а заодно и Вас подозревали?

— Если больше не подозреваете…, точно не подозреваете? То абсолютно наплевать! Мне еще ее похоронами заниматься и разводом дочери… кстати, насчет моего зятя… то есть, я надеюсь, бывшего зятя…, Ваше ведомство может дать мне какую-нибудь бумажку, о том, что он под следствием для объяснения причины и ускорения процедуры развода?

Рос слегка обалдел от такого перевода темы, но предупредил:

— Выписку Вы получите, но Вы понимаете, что об обстоятельствах его задержания Вам придется подписать документ о неразглаше…

— Ростислав Мстиславич! — буквально взвыла эта… баба. — Ну как Вы не понимаете!.. Да я что угодно подпишу, любое официальное обвинение против него поддержу: хоть кошельки воровал, хоть оружие не тем людям продавал, хоть могилы осквернял и младенцев живьем ел, только чтоб дочь наконец отделалась от этого поганца!

Рос подумал. Внимательно на нее посмотрел. Прикинул ситуацию на себя… И неожиданно поверил, что ради того, чтоб не травмировать единственное оставшееся в ее жизни близкое существо, эта немолодая и усталая женщина на все пойдет: что нужно подтвердит, а о чем не нужно стопроцентно промолчит. И всех интересующихся быстро пошлет… как она там Семахину ответила? Лесом, полем и огородом. И ближайшим болотом, чтоб наверняка в нем и утопли. Покой единственного ребенка для нее явно дороже любых потенциальных бонусов, возможных при открытии чужих тайны. Да еще первую неделю декабря она провела на конференции в Питере и никак не могла 4 декабря устроить пожар на территории МЗСА. И с легким сердцем подписал ей пропуск на выход.

Но поскольку существовала еще одна возможность, которая его тревожила, он не преминул обсудить ее с Васей:

— Как думаешь… а вдруг, ну так, в порядке бреда… но, если они действовали в сговоре?

— Непохоже… они в явных контрах. Ничего общего со случаем сестер Райи и Сакины. Или сестричек Папин. По психотипу Снорк скорее должен был оказаться мужчиной, эпилептоидом или в крайнем случае, параноялом, а не этой… психастеноидной училкой.

А потом спросил у своей тройки, что они обо всем этом думают. И если парни со вздохом согласились, что, похоже, со смертью Алены шанс отличиться и представить пред светлые очи начальства такого интересного девианта кончился, то Вася упрямо ответила, что для категоричного утверждения недостаточно данных. И что вероятность подставы никто не отменял. И что личность донора по-прежнему неизвестна. И что она лично будет продолжать отслеживать, не возьмет ли Снорк очередной заказ…

***

Александра Владимировна возвращалась домой, еле волоча ноги, в препоганейшем настроении. Вроде все выяснилось, все закончилось, что ж так на душе противно? Почему в мозгу упорно прокручивается песня нелюбимого «Ивана Кайфа»? Следует ли ей после всего проделанного ощущать себя предателем? Или, правильнее будет говорить, предательницей? По-другому как-то не получается… Или все же нет?

С чего все так жестко закрутилось? С недавнего разговора с дочерью. Лисонька позвонила в дверь ее квартиры, и не успев войти, заплакала:

— Я так больше не могу!

На то, чтоб снять с нее куртку, усадить на кухне, дать салфетки и налить животворящей брусники на коньяке, времени много не понадобилось. После чего уже можно было хотеть ясности:

— Что случилось?

— Мам, — прорыдала дочь, — я больше не могу… я буду разводиться.

С трудом задавив в себе желание брякнуть «ну и слава Богу» или «я ж тебя предупреждала», Александра поинтересовалась причинами столь горячего желания.

— В Москве в кинотеатрах премьера: немецкий триллер «Проклятье кукушки». Я полезла в Интернет посмотреть сеансы и цены на билеты, а он неожиданно развопился, что это не фильм, а мерзость, и что он запрещает мне его смотреть. Как будто я несмышленыш какой… и невесть куда хочу пойти… а он мне в приказном порядке, как тупой подчиненной… чтоб даже думать об этом не смела…

И когда дочь снова захлюпала носом, Александра постаралась среагировать максимально спокойно:

— Что ж… значит будешь разводиться.

Лиска замялась, подняла на нее заплаканные глаза и робко поинтересовалась:

— А ты не будешь меня осуждать?

Александра чуть не подавилась, борясь с желанием наплевав на все правила грамматики, спросить «чего»?

— Лиска, да за что? Подумай о том, что у меня всех родственников, считай, ты одна. Я тебя люблю. И если ты сочла нужным сделать именно такой выбор, значит, тебе нужно именно это, и мое дело — тебя поддержать. А не осуждать.

— А мне кажется, я предаю любовь…

— А мне так не кажется. И вообще… вспомни, ты ведь так старалась стать для этого… любящей, незаменимой, единственной, что перестала быть собой, отдав ему на откуп все, что составляло вашу жизнь. Общение — с кем он разрешит, отдых — где он выберет, переезд — куда он сочтет правильным, тряпки новые — и те, которые он одобрит! Он из тебя лепил, то что ему удобно, ты поддавалась. И где здесь любовь? С его стороны — сплошные манипуляции, с твоей — перестройка под заданный им шаблон. Любимого человека принимают каким есть, Лисенок! А не «подгоняют» силком под себя. Если, конечно, действительно любят. А не выбирают в качестве жизненного приоритета исключительно собственный комфорт.

Наплакавшаяся Лиска заснула, а вот ей не спалось. Что-то надо делать… Нет, ее мужа она жалеть не собиралась. Разве что ростом удался, а так — жердь со слабовыраженным половым диморфизмом. Плечики узкие, ручонки тонковатые, сутулость, очочки, короче, тьфу, а не самец. Только вот как бы теперь половчее от него отделаться… Ну, замки сменить — занятие на чахлых полчаса, благо он в алискиной квартире не прописан… и права там ни на что не имеет… но это паллиатив…

А ведь было в даркнете одно интересное объявление… Попробовать можно… И даже если она ошибается,… то хоть за нервные окончания его подергают, чтоб не сильно кочевряжился в процессе развода, и не увез Лиску незнамо куда… Но для этого придется незаметно покинуть квартиру, не со своего же IP-адреса на зятя «стучать»… И если учесть, что камеры на подъездах в их доме отродясь заменяли муляжи, то делать это надо быстро.

Значит, следует поставить телефон на беззвучный режим, наведаться в съемную квартирку в соседнем доме и прихватить верный планшет. А потом переодеться в бабу на чайнике и потихонечку выдвинуться к знакомому IT-шнику, раз уж холоднючий декабрь позволяет замаскироваться так, что никто не узнает. Бель не