– Шастают?

– Конечно. Эти трое бродят здесь по ночам, папу зовут. Он приходит, говорит с ними, а все думают, что он сумасшедший. Только и он не может дать им то, что нужно.

– А что нужно-то?!

– Откуда я знаю! В таких случаях обычно требуется предать тело земле, но эти-то уже давно зарыты. Может быть, нужно что-то особенное посадить или дать им что-то понять…

– Любви им нужно, – понял я. – Если тебя собственный папаша сжигает заживо, невольно усомнишься в его любви. Очевидно же! Твой пекарь что, сказок в детстве не читал? Давно бы сказал, что следует, и все были бы счастливы.

– Не-а. – Санек покачал головой. – Я тоже так думал, и пекарь этот. Только он и говорил, и сердечки-валентинки на землю кидал-выращивал, игрушки всякие для малого, – без толку все.

– Не вышло?

– Нет. Хотя мысль хорошая, пекарь полгода с ней носился.

Это называется: «Ну ни фига себе, съездил для бабули за лекарством!» Бабулю теперь хотят забрать три обгоревших скелета, а я даже не знаю, зачем и как этому помешать. Младший скелет сказал: «У тебя есть пара дней». Значит, за пару дней я должен придумать, как спасти Злую землю и сделать для погорельцев то, чего не смог сделать собственный отец.

– Почему я?

Санек пожал плечами:

– Может, ты им понравился. А может, они точно знают, что ты на это способен, наверняка выбирали не методом тыка.

– Утешил. Что делать-то?

– Думай. Если что, заходи, я почти всегда здесь. Только не поздно, отец ругаться будет, – поспешно уточнил он.

А я что, я ничего. Я сказал: «Спасибо», – и, не подумав: «Созвонимся».

– Созвонимся, – невозмутимо пообещал Санек. – Телефон-то оставь.

Я написал цифры на листике из блокнота, дал Саньку. Он спрятал в карман, словно так и надо. А я думал, у бомжей сотовых телефонов не бывает. Кажется, бабулька на платформе была права.

Все, о чем я думал по дороге домой, уместилось бы в такую толстую книгу, что ею человека убить можно было бы. А называлась бы она: «Как спасти землю, и другие способы не потерять бабушку». Только эту книгу я бы тут же выбросил, потому что ни одной полезной мысли там не нашлось бы. Впрочем, нет, одна полезная мысль у меня все-таки появилась: переехать временно к бабушке. Родителям наплету что-нибудь, отпустят. Пусть бабушка будет у меня на глазах.

Больше ценных идей не возникало. Что может спасти трех головотяпов, пострадавших от жестокости и глупости собственного папаши? Что им нужно?

Мать была уже дома, вышла в прихожую встретить меня. Не спросила, почему так рано вернулся, и то хорошо.

– Мам, что мне от тебя нужно?

– Тебе от меня? Не путаешь?

– Нет.

– Денег. – Мать сняла с вешалки сумку, покопалась и достала полтинник: – Иди купи хлеба к ужину.

Вот и поговорили. Я сбегал в булочную, а когда вернулся, отец был уже дома. Пристал с тем же вопросом к нему и получил еще полтинник. Хороший вопрос, надо будет запомнить. Только делать-то что? Может, и правда все так плохо, так что надо пойти, посеять на Злой земле полтинник? Впрочем, нет, Санек говорил, что деньги там уже сеяли.

За ужином я сказал родителям, что хочу несколько дней пожить у бабушки. Соврал, что у нас остаток недели будут нулевые уроки и в школу придется приходить без двадцати восемь. Бабушка-то живет ближе, я хоть попробую выспаться. Возражать они не стали, так что я, как поел, сразу собрался и пошел себе к бабушке. Уходя, заметил цветок в банке: я же забыл купить цветочный горшок! Мать, кажется, еще не заметила, иначе сказала бы.

Уже темнело. Я шел и мял в кармане комок глины, бывший теннисный мячик. Может быть, в нем разгадка, надо просто вылепить что-то подходящее и не мучиться? Первое, что пришло в голову, – сердечко я вылепил прямо на ходу. Теплая глина тут же затрепыхалась в руках, из нее хлынула кровь, через секунду на асфальте была уже целая лужа. Я тут же скатал глину в колбаску (ну вас на фиг с вашим реализмом!) и сунул в карман. Подошел к высокому кусту ясеня, вытер руки о листья.

Интересно, на Злой земле кто-нибудь пробовал сажать растения? Я понимаю, банально, но именно поэтому сия идея, может быть, не приходила в голову ни Саньку, ни пекарю. Человек, который сажает в огороде пустые бутылки и сосиски, должно быть, большой оригинал. Чем плохи, скажем, дубы? Впрочем, нет, на это скелеты могут и обидеться. А, скажем, плодовые деревья, яблони, например, вещь позитивная во всех отношениях. Или цветы – еще лучше. В другое время я бы посадил там компьютер (а то у нас с предками один на троих) или, скажем, одолжил бы у кого-нибудь дневник с одними пятерками… Но у меня другие цели. К тому же из посаженного дневника выросли бы не другие дневники, а клоны с фамилией владельца. Не пойдет. Конфеты-игрушки там сажать, закапывать живых щенков-хомяков и даже золотых рыбок я, извините, не буду. Где фантазия-то? Испарилась фантазия, как всегда, некстати.

К бабушке я пришел, когда уже совсем стемнело. На лестнице свет не горел, а в прихожей бабушка обычно не включает, потому что забывает выключить. Поэтому я сперва переобулся, прошел в комнату и только там заметил бабушкино лицо.

– Ты чего, Витек, так поздно? Я-то ладно, у меня бессонница, а кому-то завтра в школу…

– Извини, ба. Ты… Ты как себя чувствуешь? – Лицо ее было серым. Не просто бледным, а натурально серым, как кот, как дым или пепел.

– Отлично себя чувствую, спасибо. Ты пришел, чтобы это спросить?

– Да. – Хорошо, что бабушка плохо видит, а то разглядела бы свое отражение в зеркале, и у нее бы инфаркт случился. А так – просто серое лицо, наш маленький секрет. Мой и скелетов.

Я присел на диван и начал допытываться:

– Тебе сегодня что-нибудь снилось?

– Да, я задремала днем. Какое-то болото вроде. И домик. А почему ты спрашиваешь?

– Так, просто.

Болото, значит. Домик. Серое лицо. Ну да, меня же предупреждали: пара дней всего-то и есть, а потом бабушку заберут. И один из этих дней уже прошел. А я еще ничего не сделал, сижу тут, прохлаждаюсь, делаю вид, что контролирую ситуацию. Ха! Это она меня контролирует!

Я встал и пошел собираться:

– Ладно, ба, я пойду, пожалуй. А то правда поздно.

– Иди-иди. Ты какой-то странный последние дни.

– В школе нагружают.

– Понятно.

Я вышел на темную лестницу и бегом спустился вниз по ступенькам. Только не спрашивайте: «Куда на ночь глядя?» – вы мне не бабушка.

Самым трудным было найти ночной ларек не с цветами, а с семенами цветов. Я обежал весь вокзал, нашел, и только тогда понял, что сглупил и зря потерял время: это же не просто земля, это Злая земля. Кинул бы цветок, он бы и пророс без вопросов! От злости я скупил семена всех цветов (они дешевле, значит, накупить можно много-много) и пакетик «травы для газона». Я засею эту чертову землю, всю, и пусть только скелеты попробуют привередничать! Сонный продавец даже спросил: «Куда тебе столько?» – я честно ответил: «Для бабушки», – и был понят. Скинул пакетики в рюкзак, чудом успел на последнюю электричку. Двери с шипением захлопнулись за моей спиной: все, обратной дороги нет. Даже если я найду способ добраться из Клопа в Москву среди ночи, не завалюсь же я в это время домой! Родители думают, что я у бабушки, бабушка, соответственно, – что у родителей. Вместе они эту тему обсуждать не будут, по крайней мере сейчас: ночью родители с бабушкой обычно не созваниваются. Так что спать я сегодня буду в антисанитарных условиях. Если буду вообще.