в объятия.

— Есть за что, балда моя! Ты нам отгрохала не свадьбу, а свадьбищу!

Коля кашлянул сбоку:

— Да, спасибо вам, Полина Владимировна.

— А ты вообще молчи, — Маша шлёпнула мужа по руке. — Ну посмотри же! Отлично получилось!

Он пожал плечами. Вообще, как мне показалось, в их паре рулила Машка. Ну, если им так комфортно, судить не буду.

Скрипки поднялись над озером лёгкой романтичной мелодией. Коля подёргал жену за фату:

— Рыбка моя, пойдём танцевать.

— Пойдём, мой котик!

И они под руку удалились к танцевальному помосту. Я смотрела им в спину с улыбкой, вспоминая, как три месяца назад мы танцевали с Андреем в Столовке и были счастливы. Под такую же мелодию, но не от живого оркестра, а из ноутбука. Тогда я считала, что выхожу замуж за айтишника и буду стирать ему носки. А теперь у нас две горничных, одна из которых собирает носки, а другая закидывает их в стиралку.

— Малыш, а чего это ты тут одна сидишь?

Подумай об Андрее — и он сразу тут!

Тёплые руки обняли меня сзади, и муж долго поцеловал меня в губы. Потом сел рядом на скамейку и обвёл взглядом озеро, свадебную арку, гостей, которые болтали и пили шампанское.

— Тебе нравится в «Сказке»?

Вопрос застал меня врасплох. Я широко открыла глаза и ответила, чуть подумав:

— Да. А что?

— Не знаю, мне показалось, что тебе было гораздо лучше в нашей квартире.

— Те два дня я точно никогда не забуду, — улыбнулась, вспомнив пиццу, растопленный сыр, секс.

— А хочешь, я продам «Сказку» и мы поселимся в квартире?

Он взял меня за руку и поднёс её к губам. Тёплый поцелуй вызвал озноб, я представила, как мы живём в большой квартире на Обводном — я, Андрей, малыш… И я стираю носки, готовлю вкусные обеды, хожу с ребёнком гулять в ближайший парк, жду мужа с работы!

Такая картина умилила меня. Да, я хочу этого больше всего на свете! Да, Андрюша, да!

Но мужу я сказала совсем другое.

— А как же собаки? Как же Анфиса, Варя?

— Да ну, мы найдём собакам новый дом. Кстати, Пышку можем взять с собой! А прислуга без работы не останется, я тебя уверяю.

Я представила бедного Филимона без озера, без лужайки, без леса, покачала головой:

— Нет, дорогой. Нет. Я буду всю жизнь чувствовать себя несчастной.

— Из-за собаки или из-за прислуги? — рассмеялся Андрей, снова целуя меня в губы. Приняв его поцелуй, я отстранилась и ответила:

— Из-за всех. Да ты и сам зачахнешь в квартире. Не сможешь сбежать в свой домик за озером! Не сможешь работать там в тишине и покое! Потому что в квартире малыш будет плакать…

— Мой сын никогда в жизни мне не помешает, — поклялся Андрей, но я положила палец ему на губы:

— Молчи, любимый. Может и не помешает, но раздражать будет. Ты начнёшь оставаться дольше на работе, а я стану злиться на тебя. Так что послушай меня. Мы останемся здесь.

— Ты уверена?

— Уверена.

И сама поцеловала его.

С этого момента события начали развиваться как в плохой мелодраме.

Медленный танцы на свадебном пятачке закончились, и началось настоящее веселье. Кто-то «выключил» скрипки и врубил песни-зажигалочки. Гости обрадовались. Обрадовался и Филимон, которого плохо заперли на заднем дворе. Пёс с громким лаем вырвался на свободу и принялся зажигать под Фарадензу. Гости с визгом попрятались за мебель. Филя удивился, что никто не хочет с ним танцевать. А я вздохнула и сказала Андрею:

— Надо бы разобраться…

— Или кого-нибудь уволить, — проворчал мой муж, вставая.

Но не успел он добраться до танцплощадки, как мимо нас вся в слезах пробежала злая Прасковья. Я нахмурилась. Да что ж такое с этим ребёнком? Ведь она мне помогала со свадьбой, она была моей соустроительницей и вообще радовалась за Колю изо всех сил! С Марусей тоже подружилась и даже кольца им подавала на подушечке в ЗАГСе за неимением у брачующихся других маленьких детей!

— Иди усмири Филимона, а я поговорю с твоей дочкой, — бросила я Андрею, который не знал, куда ему рвануть. После моих слов его лицо просветлело, он чмокнул меня и шепнул:

— Я знал, что сделал правильный выбор, женившись на тебе!

Я только вздохнула. Он-то сделал правильный выбор, а я?

Прасковью я нашла в одном укромном местечке, о котором знали только трое. Несколько ёлок, затесавшихся в сосновый лес, образовали в углу территории маленький уголок. Стёпка сколотил из досок навес, Прасковья натаскала туда подушки и всякие милые девичьему сердечку штучки, так что можно было сказать, что под ёлками устроили вторую детскую.

Прасковья сидела там, прижав к груди одну из вышитых думок, и тихо плакала, кусая тесьму на уголке. Я залезла на четвереньках и спросила:

— Можно войти?

— Нельзя, — буркнула она, отодвинувшись.

— Почему?

— По кочану! Уходи!

— Прасковья, я беспокоюсь. Просто хочу поговорить с тобой.

Сев у входа, я вытащила из причёски щепку от навеса. Уходить я точно не собиралась. Пашка хорошая девчонка, и я полюбила её всем сердцем. Но вот эти закидоны неспроста. Она была такая радостная с самого утра, она купалась во всеобщем внимании и во всеобщей любви. Мне показалось, что даже Марта была доброй с ней, хотя обычно игнорировала…

— Ты не беспокоишься, ты хочешь меня сплавить!

— Что?!

— У тебя родится мальчик, и ты меня сплавишь в пансион!

— Кто тебе это сказал?

— Какая тебе разница?!

Она отодвинулась ещё дальше. Нет, правда, какая сука решила настроить девочку против меня? А главное: как убедить Прасковью, что эта самая сука не права?

— Разница, на самом деле, очень большая, — сказала я тихо. — Хочешь, я угадаю?

— Ты только притворяешься, что ты мой друг, — всхлипнула девочка. Мне захотелось обнять её, успокоить. Я тоже была такой. В детстве, в