Вдыхаю полной грудью апрельский воздух и улыбаюсь. Хорошо-то как на улице. Птички щебечут, почки на деревьях распускаются. А мы целыми днями, словно заключенные в камерах, сидим в душных кабинетах и пялимся в мониторы.

Усевшись в припаркованную мной у входа машину, достаю телефон. Девять непринятых от Нины и три от Колесникова. Что у них там случилось? Поразмыслив пару секунд, решаю все же остановить свой выбор на Нине.

— Алло, наконец-то! Я уже обзвонилась! – кричит в трубку подруга.

— Я же на тестировании была. Не могла говорить.

— Да знаю я, — вздыхает Нина. — Тут ЧП произошло. Вероника заболела, и вместо нее на сегодняшнее совещание в Управление Колесо тебя направляет.

Злость горячей волной окатывает тело.

— Никуда не поеду! У меня, между прочим, сегодня два изъятия запланировано!

Мало того, что сутками в отделе просиживаю, так теперь Колесников решил сделать меня в каждую бочку затычкой. Был ведь заранее согласованный список приставов, кто должен явиться на совещание. Я даже не готовилась к нему. Ни одних цифр по производствам не знаю. Идти сейчас туда – значит, обрекать себя на несколько часов позора.

— Вот позвони ему и скажи. Ева, ты же понимаешь, что тебе придется туда поехать? – теперь и Нина выходит из себя. Неудивительно. Под руководством Кирилла наш отдел за считанные дни превращается в сборище агрессивных психов.

— Кто-нибудь еще будет из наших? – спрашиваю поникшим голосом, понимая, что выбора у меня нет.

— Жорик там уже.

— Во сколько начало?

— Через десять минут, — произносит шепотом подруга.

А меня паникой накрывает.

— Мне ехать все тридцать!

— Ева, вот поэтому я и названивала тебе. Постарайся поскорее доехать.

— Я надеюсь, совещание твой Андрей проводит?

— Боюсь тебя огорчить, но нет, - ее голос осекается. Нина говорит так тихо, что я едва слышу ее. Но смысл сказанного тут же доходит до меня. Итак, настроение испорчено вконец.

— Нет. Только не он, — хнычу, смотря в зеркало заднего вида, выезжаю с парковки.

— Прости, Ева. Но ты попала.

***

К тому времени, как я подъезжаю к управлению, совещание идет полным ходом. Припарковав машину, мчусь со всех ног в здание. Выяснив у дежурного номер зала, в котором проводится совещание, бегу по указанному направлению.

Остановившись у двери, быстренько осматриваю себя, поправляю растрепанные волосы. Насколько это возможно, готовлюсь морально к встрече с ним. Несколько раз постучав в дверь, приоткрываю ее и захожу внутрь.

Полный зал приставов. И все как один поворачивают головы в мою сторону. Вот об этом я и говорила, когда боялась опоздать. Излишнее внимание.

За директорским столом расположились начальники отделов аппарата. У трибуны Кай толкает речь. С моим появлением он замолкает и поднимает на меня глаза. Его взгляд заставляет поежиться. Такое впечатление, будто я самое большое разочарование в его жизни.

— Извините, я могу войти?

В ответ на мой вопрос Кай издевательски выгибает бровь. Остальные приставы с интересом наблюдают за нами, ожидая начала скандала.

Он демонстративно приподымает руку и смотрит на циферблат своих Ролексов.

— Вы опоздали всего лишь на двадцать минут, Ева Сергеевна. Стоило спешить? Здесь же ничего важного не происходит. Подумаешь, начальники отделов собрались. Может, потрудитесь объяснить, почему вы позволяете себе опаздывать на подобные мероприятия? – его арктический взгляд и хмуро сведённые брови любого на моем месте бы дара речи лишили.

Смотрю на него, а в голове мысли: Вот он - Кай. Скучала? Хотела видеть? Получи, распишись, скажи спасибо.

Его напускное высокомерие, игра на публику, желание проучить меня таким подлым способом разжигает во мне злость. Словно мало ему было выходки с оплатой моих услуг. Ну уж нет. Жертвой мне быть никогда не нравилось. И отмечу на всякий случай, не я эту войну затеяла.

— Конечно, могу объяснить.

Я равнодушно пожимаю плечами.

— Николай Германович, если бы у меня были такие же дорогие часы, как у вас, я бы ни за что не опоздала. Как только вы выпишите мне достойную премию, я сразу же побегу в магазин за столь важным аксессуаром. И поверьте, больше никогда не опоздаю.

Когда я это произношу, то буквально ощущаю, как на душе становится хорошо-хорошо. Кай недобро прищуривается. Скулы напряжены, губы сжаты, а в глазах блеск, не обещающий ничего хорошего.

— Александр Юрьевич, – повернувшись в сторону начальника отдела исполнительного производства, произносит абсолютно спокойным тоном. — Сформируйте комиссию с проверкой в межрайонный отдел. Цель проверки: проанализировать производства, находящиеся на исполнении у Евы Сергеевны Гофман на полноту принятых мер. Если по окончании проверки нарушений не будет выявлено, подготовьте служебку на премирование в сумме… — заминка.

— Десяти окладов. Если же найдутся нарушения, подготовить материал для проведения проверки по вопросу служебного несоответствия данного сотрудника.

Кай переводит на меня равнодушный взгляд.

— Присаживайтесь на место.

Сволочь! Как умело ситуацию выкрутил. Прекрасно понимает, что нарушения найдут. Нарушения в любой работе найти можно, если захотеть. Проучил большой дядя маленькую выскочку? Да и черт с ними, со всеми. Сразу после совещания пойду в отдел кадров и напишу заявление об уходе. Сил моих больше нет играть в их игры.

Нахожу глазами Жорика. Тот, как и все остальные, смотрит на меня со смесью восхищения и жалости. Еще бы. Я в их глазах настоящий камикадзе. Маленькая девочка, бросившая вызов сильному хищнику.

Подсаживаюсь к другу. Кай продолжает прерванную речь. Он озвучивает наболевшие проблемы работы приставов. Пропускаю все мимо ушей. Открыв ежедневник, на чистом листке рисую узоры и продолжаю перешептываться с Жорой. Нет ни единого желания слушать всю эту белиберду. Все равно уволят.

Кай то и дело бросает недовольные взгляды в мою сторону. Бесится. А как он думал? Что я вдруг стану тихоней?

— Жорик, пойдем сегодня пивка попьем в бар, я угощаю, — шепчу, подавшись в сторону друга.

— Ева Сергеевна, — слышится резкий голос Кая.

— Да, Николай Германович, - хлопаю глазами, словно пустоголовая кукла, а на лице улыбка.

Кай в секунды звереет.

— Я вам не мешаю?

— Нет, что вы. Единственное - очень жарко тут. Вы не приоткроете окошко? — расстегнув верхнюю пуговицу, развожу в стороны края рубашки, оголяя ложбинку груди. Кай, словно завороженный, несколько секунд смотрит именно туда. А я, в ожидании, вопросительно вскидываю брови.

— Александр Юрьевич, откройте окно. У нас тут сегодня собрались особо чувствительные барышни, — произносит сквозь зубы.

Мужчина поднимается