– Что случилось? – встревожился король, поспешно оглядываясь по сторонам, нет ли поблизости кого-то, кто мог бы заметить странного ночного гостя. И поскольку Орландо так и не смог совладать с рыданиями и выговорить хоть слово, его величество поспешно обнял друга за плечо и подтолкнул к двери, пока того и в самом деле не заметили. – Пойдем ко мне в кабинет. Только тихо, не разбуди Киру.

Орландо судорожно всхлипнул, кивнул, вцепился в рукав королевского халата и послушно последовал за ним. Так обычно вел себя Мафей, пребывая в особо расстроенных чувствах, и король мимоходом сделал вывод, что такая склонность к проливанию слез является некой наследственной эльфийской особенностью.

Помня, что стража у входа в его покои не является гарантией того, что сюда не вломится какая-нибудь придворная дама, Шеллар запер дверь кабинета изнутри и усадил рыдающего принца в кресло.

– Успокойся хоть немного и объясни, в чем дело. Твои соратники и наставники были недовольны тем, что ты вошел со мной в контакт, и чем-то тебя обидели? С Эльвирой поссорился? Или еще что-то случилось? Может, выпьешь что-нибудь?

Получив в ответ кивок, его величество добыл из сейфа заначку, а из стола – стаканчик, налил до краев и протянул безутешному другу.

– Вот возьми, выпей и успокойся. Пей, пей. А то я так и не добьюсь от тебя ни одного вразумительного слова.

Орландо послушно выпил, утерся рукавом («Не видит тебя наставник!» – мимоходом подумал король), и поднял наконец глаза, полные боли и отчаяния.

– Шеллар, они его убили!

– Кого?

– Кантора, – сдавленно всхлипнул принц и снова разрыдался, уткнувшись лбом в край стола.

– Вот оно что… – Король печально покачал головой и достал из ящика еще один стаканчик. – Орландо, успокойся, пожалуйста. Хоть ненадолго. Вот выпей еще, возьми себя в руки и объясни, как этот случилось.

Эльф, так же не глядя, осушил второй стаканчик и, все еще всхлипывая, принялся рассказывать.

Когда Орландо вернулся домой после радостной встречи с дорогим Шелларом и беседы с новым наставником, его ожидал некий друг и соратник, разгневанный донельзя, который и накинулся на него с криками, что он шляется неведомо где, как раз тогда, когда позарез нужен. Без его указания Гаэтано нипочем не даст людей для операции по спасению Кантора, которого наконец нашли, а своих людей у товарища мало. Совершенно непонятно, с чего он так взбеленился, ведь был еще светлый день и до ночи эту операцию все равно бы никто не начал.

В два часа ночи группу захвата переправили телепортом в Новый Капитолий. В три они вернулись, и все тот же разгневанный соратник, чуть не плача от отчаяния, бросил на стол перед товарищем руководителем серебряную сережку в пятнах засохшей крови и сообщил, что это все, что осталось от Кантора. После чего сказал совсем ужасную вещь. Что виноват во всем только Орландо. Из-за того, что он развешивал уши перед Сорди, началась вся эта кутерьма с голдианцами. Из-за того, что поперся курить траву на своей скале, бросив войско без присмотра, Кантора послали на верную смерть. И наконец из-за того, что он шлялся по бабам почти сутки, Кантора не успели спасти. Теперь пусть Орландо живет с этим как хочет. Может, это его хоть чему-то научит, что, впрочем, сомнительно. Родным без него скажут, а вот девушке Кантора пусть дорогой вождь и идеолог сообщит сам, что ее возлюбленный погиб из-за его беспечности и разгильдяйства. Девушка у Кантора с приветом, суицидные наклонности за ней замечены, так пусть товарищ эмпат потрудится ее успокоить и утешить. Если не хочет, чтобы на его совести была еще одна загубленная жизнь.

– Это жестоко, – тихо сказал король, выслушав сбивчивый рассказ друга. – Даже если он так уж любил Кантора, надо же хоть немного думать, что говоришь! Горячие мистралийские парни, вечно они все делают сначала сердцем, а потом уж головой… Орландо, я очень тебя прошу, не воспринимай все сказанное настолько буквально, ибо все это было сказано просто от горя. Когда мы в отчаянии, когда судьба отнимает у нас близких и мы видим, что бессильны что-либо сделать, мы обижаемся на весь белый свет и часто ведем себя излишне резко, зло… и жестоко. Пройдет немного времени, твой друг успокоится и сам поймет, что был не прав, опомнится, раскается и попросит у тебя прощения.

– Но ведь это правда! – протяжно всхлипнул Орландо. – Вот что самое ужасное! Он совершенно прав! Это я во всем виноват! Я действительно развешивал уши, бросил войско и где-то шлялся… Не где-то, а у тебя. Мы болтали, смеялись, радовались встрече… А в это время Кантора убивали. Мне жутко об этом думать. А тебе? Шеллар, тебе не жутко?

Король молча набил трубку и закурил, не торопясь отвечать, что ему как-то совсем не жутко. Может, немного не по себе, не более. Хоть он и научился бояться, но не настолько же.

– Он не мог ошибиться? – спросил наконец Шеллар, решив на вопрос вовсе не отвечать и наливая еще по стаканчику. – Кантора точно убили? Тело хоть нашли или одну сережку?

– Нашли, – кивнул Орландо. – По этой сережке только и узнали.

– Так изувечили?

– Нет, плюты объели. Почти до костей. Я… знаешь, я не смог пойти посмотреть. Просто не смог, хотя мне любезно предложили.

– Какие плюты? – удивился король.

– Там на заднем дворе была здоровая загородка с плютами, в ней и нашли. Сволочная голдианская практичность– чтобы мясо зря не пропадало, трупы туда скидывали. А плюты – они же всеядные.

– Так, может, это был не он? Разве можно опознавать по сережке! Ты полагаешь, у голдианских бандитов не принято грабить пленных?

– Так что, они кого-то из своих убили?

– Почему бы нет, если он в чем-то провинился.

– Может быть, – всхлипнул Орландо. – Но тогда бы ребята нашли Кантора в другом помещении. Живым или мертвым, но нашли бы. А его там не оказалось.

– Так, может, его там и не было вовсе?

– Он там был. Это абсолютно достоверная информация, магического характера. Как маг тебе говорю, достоверная. Был он там.

«Скверно, – подумал Шеллар. – Значит, ошибка исключена. Если он там был, а группа захвата не нашла ничего, более похожего на него, чем объеденный плютами труп с сережкой… Бедная Ольга. Все-таки проклятие есть проклятие, и ничего хорошего из этого не могло выйти. Надо будет спросить у Наргина, что же теперь, когда ее живой „супруг“ стал действительно мертвым, как он будет себя вести? Хотя вряд ли старик скажет что-то вразумительное. Наверное, сам понятия не имеет. А мэтресса Морриган, как обычно, заявит, что она подобными делами не занимается уже триста лет… Неудивительно, что Элвис такой лицемер, было у кого научиться…

Жалко Кантора, хороший был парень, хотя и наглый не в меру. Надо же мне было с ним заводиться, так его обижать и унижать, – вдруг с раскаянием подумал король, вспомнив памятную сцену в гостях у Ольги. – Можно было как-то иначе… Ведь я у него в долгу со всех сторон, начиная с того, что он научил меня любить, и заканчивая тем, что он спас мне жизнь, когда я истекал кровью в своей гостиной. А когда он попал в беду, я так ничем и не сумел ему помочь. Может, все-таки не говорить пока Ольге? Как же так, ведь до сих пор Мафеевы сны не заканчивались столь фатально, даже последний, который вроде бы не оставлял сомнений». И еще он подумал, что охрана Ольге теперь не нужна. Вернее, нужна, но не такая.