– Возраст любви не помеха. Всё-таки они действуют слишком прямолинейно, ты не находишь?

– Финал близок. Стройка практически завершена. Пуск Суперклизмы назначен на двадцать второе июня. Вирус торопится и не хочет рисковать даже малейшей утечкой информации, потому ликвидирует даже потенциальных носителей.

– Философ ты, однако.

– Жизнь заставит, не только философом станешь.

– Да? – удивился Воеводин. – Кем же?

– Контрразведчиком, – ответил Грымов мрачно.

– М-да, шутник. Давно разговаривал с Горюновым?

– Парень ходит по лезвию бритвы. Но ведёт себя умно, как и подобает дотошному инспектору ФАК. Поднял против себя сытое начальство. Предложил нам список подозрительных личностей, с которыми хочет поработать.

– Ну-ну? – заинтересовался Воеводин.

– В списке восемь фамилий. Среди них фамилия его бывшей жены, координатора стройки Ярославы Тихоновой.

Воеводин оглянулся на оперативников «Сокола», увозивших на антигравах трупы киллеров, завёрнутые в фольгу.

– Он её так сильно не любит?

– Да нет, – смущённо качнул головой Грымов. – По моим наблюдениям, он хочет возобновить отношения.

– Но при этом помещает её в список подозреваемых.

– А разве мы не внесли её в наш собственный список подозреваемых?

Мужчины обменялись понимающими взглядами.

– Присмотрите за ним, – сказал Воеводин. – Он хороший парень. Благодаря ему мы уже вышли на реальных агентов Вируса.

– Смотрим.

– Кого ещё он подозревает?

– Поллака, Шевчука, самого Херцига, китайца Синьцзы, Веласкеса и двух новых парней, которые следили за ним: Муслима Фахтияра и Авраама Косого.

– У нас есть на них что-нибудь?

– Только послужные данные. Оба работают на европейские спецслужбы. Они засветились после взрыва в квартире Горюнова.

– Пошли за ними наружку.

Грымов кивнул, исчез вслед за своими подчинёнными.

Воеводин в задумчивости прошёлся по каминному залу коттеджа и направился к спальне. Надо было успокоить профессора и побеседовать с ним о Суперструннике.

Свой план контактов с подозрительными лицами Руслан начал претворять в жизнь сразу после странной беседы с Ярославой. Зачем она приходила (кстати, не одна, Веласкес ждал её в коридоре), так и осталось неразгаданным. Вряд ли – осведомиться о здоровье бывшего мужа. Властная и сильная, она не могла позволить себе переживать за какого-то там инспектора Федерального агентства. С другой стороны, Руслан очень хотел верить, что некие положительные чувства у неё к нему имелись. Узнать бы только какие.

Он спустился в бар, китайца Синьцзы там не нашёл и позвонил пограничнику Мешему. В голове зародилась мысль задать ему несколько провокационных вопросов и понаблюдать за реакцией поручика.

Мешем отыскался быстро. Он собирался отправиться на Землю после дежурства, однако согласился встретиться с инспектором, не ссылаясь на занятость.

Встретились в баре.

Руслан заказал кофе по-индейски – с добавлением неразмолотых жареных зёрен, Мешем – горячий венерианский мёд.

– Я хочу тебя попросить, – перешёл на «ты» Руслан. – Давно присматриваюсь к твоему шефу.

– К Цвиркуну?

– Нет, к Шевчуку.

– А что Шевчук?

– Ведёт себя подозрительно. Я доложил своему начальству о безобразиях на стройке, оно направило докладную Шевчуку, а тот словно бы и не получал ничего. Полный молчок.

На лице Мешема не дрогнула ни одна чёрточка.

– Ну, и чего ты хочешь от меня?

– Познакомь меня с ним.

Пограничник удивлённо посмотрел на Руслана:

– Зачем?

– Хочу выяснить его отношение к запуску Суперструнника. Экологическую экспертизу делало наше агентство, но подписывали большие начальники, в том числе и он.

– Ну и что?

– Как что? Он же должен был обеспечить всестороннюю проверку проекта, цепляться к каждой буковке заключения, а на самом деле подписал его не глядя.

– Откуда ты знаешь?

– Мой непосредственный начальник поделился сомнениями, – соврал Руслан, не моргнув глазом. – Вот я и хочу выяснить, почему господин главный пограничник так уверен в безопасности данного объекта.

– Хорошо, познакомлю. Кстати, он в данный момент на Саадиате.

– Где? – не понял Руслан.

– Ты ни разу там не был?

– Не приходилось.

– Это остров недалеко от Абу-Даби, его ещё называют «островом счастья».

– Абу-Даби? Это же столица Объединённых Русско-Арабских Эмиратов. Конечно, я слышал не раз, но действительно отдыхать там не удосужился.

– Я был дважды. Впечатляющая архитектура. Остров застроили ещё в начале двадцать первого века, по-моему, то ли в две тысячи пятнадцатом году, то ли в две тысячи двадцатом. По тем временам это был уникальный архитектурный ансамбль. Он и сейчас очень даже хорош, хотя комплекс для отдыха радикально изменился. Музеев много.

– Что за музеи?

– «Ворота для культурного обмена», – усмехнулся пограничник. – Так высоко ценят в мире Саадиат. Музеев я знаю четыре. Музей восточных искусств, его проектировал иракский архитектор Заха Хадид, Музей классического искусства, не помню автора, Морской музей. Есть и Музей русских традиций. Я побывал почти везде, но мало что увидел. Вернее, на походы по музеям требуется слишком много времени.

– Наверное, они сейчас пустуют?

– Почему? Народ ходит, глазеет, приобщается. Кстати, в Музее искусств Хадида есть концертный зал и театры: музыкальный, оперный, драматический.

– Правда?

Мешем подозрительно посмотрел на Руслана:

– Ты действительно там не бывал?

Руслан смущённо пригладил волосы.

– Честно, не бывал. Я люблю отдыхать в средней полосе России, на реках Мещеры, Ярославской губернии, на Байкале. В прошлом году участвовал в автопробеге от Екатеринбурга до Забайкалья. Неслабый драйв, признаться, даже для профи. Дорог почти не осталось, машины старые. А в Абу-Даби не был.

– Тогда тебе будет интересно.

Руслан задумчиво прожевал кофейное зёрнышко.

– В принципе можно было бы и махнуть на этот «остров счастья». Или ты занят?

– Могу сопроводить.

– Тогда жди меня через десять минут у метро.

Руслан допил кофе, спустился к себе в номер и сообщил консорт-дежурному «Сокола» о том, что убывает на Саадиат. Проверил экипировку. Настроил аппаратуру для скрытого наблюдения. Спустился ещё ниже, к залу метро.