– Заткнись, – огрызается он, провоцируя меня еще сильнее. Может, я и не дам воли рукам, но в этот раз слова в любом случае ударят больнее.

– А что такого? – Я поглядываю в коридор, чтобы убедиться, что Тесса все еще занята разговором с матерью, пока я тут мучаю Зеда словами. – Не хочется слушать о той ночи, когда я ее трахнул? Правда, я едва помню ту ночь, но, судя по всему, для нее это было что-то совершенно незабываемое. Она сразу бросилась записывать об этом в своем дневничке. Нельзя сказать, что она мне запомнилась, но в пылкости ей не откажешь.

Мне было известно, как сильно она ему нравилась, и казалось, что из-за их отношений соблазнить ее будет не так просто. Ирония в том, что в итоге из игрушки она превратилась в настоящую головную боль.

– Могу заверить лишь в одном: я затрахал ее чуть не до смерти. Наверное, поэтому она выдумала ту дерьмовую затею с беременностью, помнишь?

На мгновение – совсем короткое – я, сделав паузу, задумываюсь, как он себя почувствовал, когда узнал обо всем. Пытаюсь вспомнить, что двигало мной, когда я решил за ней приударить. Я знал, что они встречаются. Услышал, как она упомянула его имя в копировальной комнате в «Вэнс», и был тут же заинтригован. С Зедом мы были знакомы тогда всего несколько недель, и мне показалось забавным поиграть с ним.

– Я считал тебя другом, – падают в пространство между нами его жалкие слова.

– Другом? Никто из тех дегенератов не был твоим другом. Я едва тебя знал, в этом не было ничего личного. – Я выглядываю в коридор, чтобы убедиться, что Тессы нет поблизости, затем подхожу ближе и сгребаю в охапку ворот его рубашки. – Так же как не было ничего личного, когда Стефани познакомила тебя с Ребеккой, хотя знала, что с ней встречается Ной. Но в том, что ты пудришь мозги Тессе, много личного. Ты знаешь, что она значит для меня – больше, чем любая офисная шлюха для тебя.

Он застает меня врасплох, когда, толкнув, с размаху придавливает к стене. Задребезжав, фотографии в рамках падают на пол. На шум прибегают Тесса и ее мать.

– Пошел к черту! Я тоже мог трахнуть Тессу – она легко отдалась бы мне сегодня вечером, если бы не объявился ты! – Его кулак обрушивается на мою челюсть, и Тесса визжит от ужаса. Во рту ощущается резкий металлический привкус, и я судорожно сглатываю кровь, прежде чем вытереть рукавом губы и подбородок.

– Зед! – кричит Тесса, подбегая ко мне. – Убирайся! Сейчас же! – Она упирается своими кулачками ему в грудь, и я, удерживая, мягко отвожу ее подальше.

Тесса наконец услышала, как он говорит о ней в таком ключе, и однозначность ситуации приводит меня в восторг. Все это время я предупреждал ее об этом. Он никогда не был тем милым, невинным парнем, каким ей казался.

Несомненно, он испытывает к ней определенные чувства – я еще не ослеп окончательно, – но его намерения никогда не были искренними. Он только что доказал это ей, и я совершенно счастлив. Может, я и эгоистичная сволочь, но я никогда этого и не отрицал.

Не сказав больше ни слова, Зед покидает гостиную и выходит под дождь. В окнах мелькает свет фар, когда он отъезжает и исчезает в конце улицы.

– Хардин? – раздается голос Тессы, тихий и усталый. Уже почти час мы провели на заднем сиденье такси в полном молчании.

– Да? – Голос меня подводит, и я прочищаю горло.

– Кто такая Саманта?

Я ждал, что она задаст этот вопрос, с тех пор, как мы отъехали от дома ее матери. Можно соврать, можно сочинить какую-нибудь чушь и выставить Зеда полным засранцем, каким он и является, а можно хотя бы раз остаться с ней честным.

– Это девушка, которая проходила стажировку в «Вэнс». Я ее трахнул, она в то время встречалась с Зедом.

Я решаю не обманывать ее, но сожалею о грубости, когда она вздрагивает.

– Извини, просто хочу быть честным, – добавляю я, пытаясь смягчить слова.

– Ты знал, что она его девушка, когда переспал с ней? – Она пристально смотрит на меня – так, как только она это может.

– Да, знал. Поэтому и сделал это, – пожимаю я плечами, не обращая внимания на непонятно откуда взявшиеся угрызения совести.

– Зачем? – Она пытается прочесть в моих глазах подходящий ответ, но его нет. Есть только правда. Грязная, мерзкая правда.

– Мне нет оправданий, для меня это была просто игра, – вздыхаю я, жалея о том, какой я кусок дерьма.

Не из-за Зеда, не из-за Саманты, а из-за этой красивой милой девочки, в глазах которой нет ни капли осуждения даже теперь, когда она смотрит на меня, ожидая дальнейших объяснений.

– Не забывай, до того, как мы познакомились, я был другим человеком. Совсем непохожим на того, кого ты знаешь. Знаю, ты думаешь, что сейчас я полный идиот, но, поверь, раньше ты возненавидела бы меня еще сильнее. – Я отворачиваюсь и смотрю в окно. – Может, так и не кажется, но ты мне очень помогла, Тесс. Ты дала мне цель.

Я слышу ее судорожный вздох и с досадой понимаю, как, должно быть, жалко и неискренне звучат мои слова.

– Какую цель? – робко спрашивает она, нарушая неожиданно опустившееся безмолвие ночи.

– Я пока пытаюсь это понять. Но я разберусь, поэтому, пожалуйста, постарайся побыть рядом, пока я не найду ответ.

Она смотрит на меня, но не произносит ни слова.

Я благодарен ей за молчание: вряд ли я смог бы справиться с отказом прямо сейчас. Повернув голову, я смотрю в кромешную темноту за окном и радуюсь, что с ее губ не сорвалось ничего окончательного и непоправимого.

Я просыпаюсь от прикосновения рук, обнимающих меня за талию, когда меня выносят из машины. Белый огонек на крыше такси напоминает о прошлой ночи. Я оглядываюсь вокруг, на миг испугавшись, пока не понимаю, что мы у дома Кена, а не…

– Я бы никогда не привез тебя туда снова, – говорит Хардин мне на ухо, в точности зная, о чем я буду беспокоиться, еще до того, как эта мысль появится у меня в голове.

Я не делаю попыток вырваться, пока Хардин несет меня по подъездной дорожке к дому. Карен еще не легла и сидит в кресле у окна, листая кулинарную книгу. Хардин ставит меня на ноги, и меня немного покачивает.

Поднявшись, Карен подходит ко мне и обнимает.

– Милая, чем тебя порадовать? Я испекла карамельные пирожные, тебе понравится. – Улыбнувшись, она обнимает меня теплой рукой и увлекает на кухню. Хардин и бровью не ведет.

– Отнесу твою сумку наверх, – доносится до нас его голос.

– Лэндон спит? – спрашиваю я его мать.

– Думаю, да. Но мне кажется, он не будет против, если ты его разбудишь. Еще рано, – улыбается Карен и, прежде чем я успеваю ее остановить, перекладывает на тарелку маленькое, покрытое карамелью пирожное.

– Нет, все в порядке. Увидимся с ним завтра.

В добрых глазах матери Лэндона светится привычная нежность. Ее пальцы нервно теребят обручальное кольцо.