chitay-knigi.com » Детективы » Ловушка горше смерти - Светлана Климова

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 47 48 49 50 51 52 53 54 55 ... 99
Перейти на страницу:

В полдень, прекратив гипнотизировать молчащий телефон, Марк сварил кофе по собственному рецепту, с зернышком кардамона, и, прихлебывая из тяжелой темно-красной фаянсовой кружки, вернулся обратно за стол. Бездействие всегда было для него мучительно, и, чтобы переключить внимание, он занялся сумкой, все еще валявшейся в прихожей. Освободив ее от денег и документов, он прошел в спальню и, отодвинув кресло, снял со стены тяжелое старинное зеркало в черной резной раме, инкрустированной осыпавшимся перламутром. За зеркалом в капитальную стену был врезан маленький цилиндрический сейф, не больше китайского термоса в окружности. Замок был несложен, но умелец, выполнивший заказ, снабдил его секретом: даже имея ключ, надо было знать, как им воспользоваться. Ключ имел две бородки, и, чтобы открыть, следовало вставить его в определенном положении, сделать оборот, а затем вынуть и, повернув на сто восемьдесят градусов, снова вставить — только тогда дверца отпиралась.

Содержимое сейфа представляло собой некоторую сумму наличными в рублях, две сберегательные книжки на предъявителя и несколько листков стандартной бумаги, свернутых в трубку и перевязанных лентой. Вынув деньги и бумаги, Марк задвинул в глубину стального цилиндра паспорт и военный билет, бросил туда же стянутые резинкой купюры, добавив к ним доллары, а затем щелчком водворил на место бумажную трубу. Это было самое главное — акт эрмитажной экспертизы «Испытания огнем» с приложением рентгенограммы картины и данных анализа красочного слоя, подтвердивших подлинность работы и ее возраст, а также мнения трех крупнейших искусствоведов, единогласно заявивших, что ничьей кисти, кроме мастера Дирка Боутса, картина принадлежать не может. Здесь же находилось и давнишнее письмо из Брюсселя. Ничего другого Марк держать дома не решался.

Покончив с этим, он принес из кухни кусок сухой фланели, начисто вытер раму зеркала и толстое граненое стекло с пожелтевшей амальгамой, а ключ сунул в задний карман джинсов. Звонок в дверь застал его на полпути к телефону. Марк вернулся в прихожую и открыл, не заглядывая в глазок.

— Принимай свой горкомовский буфет, — не здороваясь, проворчал с порога адвокат. — Все руки оборвал. Метро это еще чертово…

— Ты все посчитал? — спросил Марк.

— После, — махнул рукой Дмитрий Константинович, освобождаясь от вязаной куртки на «молнии». — У тебя попить есть?

— Хочешь, чаю заварю? Есть английский, «Эрл Грей».

— Вари. И погрызть чего-нибудь. А то я пока в этих казематах — у Витальевича твоего — околачивался, слюной изошел. Вот оно где, светлое-то будущее человечества, а я с утра ни маковой росинки.

— Буженину будешь?

— Буду, буду. Там еще помидорчик я где-то видел. И его давай. И потолще режь, не скупердяйничай.

— Потолще этикет не велит. Да сядь ты, Митя, Бога ради, не мечись. Что это ты в таком ажиотаже?

— Ну его все к монахам! Клиент у меня порезался. Долго они с ним торговались, кого он будет сдавать, кого нет, наконец вроде бы сошлись. Нет — смотрю, начали опять прессовать парня. Вчера перевели в камеру к самой отпетой сволочи, так он и до ночи не дотянул. Где-то в обуви, что ли, был у него обломок лезвия, он им себе все вены вдоль пораспускал. Ужас! Лежит в больничке в Бутырке, белый как бумага. Похоже, не жилец, кровопотеря неслыханная. Да ладно… Это у нас быт. Как у тебя? Звонили?

— Нет пока.

— Что-то серьезное?

— Еще не знаю.

— Послушай, Марк… — Дмитрий Константинович вонзил зубы в бутерброд, на который ушло полбатона и еще много всякой всячины, и на лице его отразилось чистейшее блаженство. — Блеск! Сахару мне не клади. Послушай, а что там у тебя с Линой?

— Что ты имеешь в виду?

— Сам знаешь.

— Ничего особенного. Ты ее изучил лучше меня. Я ей сразу не показался.

Так что — извини. Сваха из тебя никакая.

— Странно… — Адвокат даже перестал жевать. — У меня сложилось совсем другое впечатление. Именно потому, что я ее знаю. Что-то ты не то говоришь.

— Как бы там ни было, Митя, вряд ли стоит продолжать эту историю. Мне было сказано, что ничего, кроме антипатии, я не вызываю. Тут я пас.

— Похоже на Полину. — Адвокат засмеялся и потянулся к чашке. — Говорить в точности наоборот тому, что думаешь. Надеюсь, ты вел себя достойно?

— Спрашиваешь! Боюсь, недостаток демократичности меня и погубил.

— Вот что… — Адвокат, насытившись, откинулся, глядя прямо перед собой. — Я все-таки не советую тебе спешить. Попробуй еще раз, что тебе стоит?

Девушка она не простая.

— Хватит, Митя. Это я и без тебя знаю. Но что сделано, то сделано. По собственной воле искать с ней встреч я не намерен.

Адвокат удрученно кивнул, покрутил пальцем у виска и проговорил со вздохом:

— Ладно, проехали. Раз так — пошли смотреть акварели. Вас обоих не переупрямить. Где там твой Врубель?..

Следующие полчаса они провели, изучая содержимое папки Марка, пока Дмитрий Константинович не взглянул на часы. Схватившись за голову и проклиная все на свете, он кинулся в прихожую, сгреб куртку и портфель с бумагами, и двери за ним захлопнулись. А еще спустя некоторое время Марк обнаружил, что нетерпеливо расхаживает из угла в угол, поглядывая в окно. В этом одержимом кружении его вдруг настигло странное чувство — собственный дом, это комфортабельное и продуманное гнездо одинокого делового мужчины, обустройство которого потребовало немалых усилий, показался ему чужим. Комната, где он находился, — просторная, с отличным освещением, с голубовато-серыми, гладкими, ничем не заставленными стенами, где висели всего две работы, пейзаж Васильковского и набросок Шагала, — не принадлежала ему, как не принадлежали тяжелые дубовые полки со множеством редких и дорогих книг и гнутая приземистая мебель из желтой, как июньский мед, карельской березы, купленная у вдовы именитого писателя.

Пытаясь избавиться от этого ощущения, Марк толкнул раздвижную дверь спальни. Все то же. Тяжелые шторы, причудливая кровать — павловский ампир, зеркало, поблекший гобелен, остановившиеся каминные часы… Вся квартира Лины и ее матери могла целиком поместиться в одной из комнат, но при чем здесь это?

Разве это имело какое-то значение?

Марк крепко растер лицо ладонями. Если бы в доме нашлись сигареты, он непременно закурил бы, но их не было.

Лина позвонила в половине четвертого.

Звонок заставил Марка вздрогнуть. Поднимая трубку, он на мгновение задержал ее в воздухе, чтобы успеть собраться с мыслями.

— Слушаю, — проговорил он, не садясь.

— Здравствуйте, Марк, — сказала Лина. Слышно было плохо, сухие щелчки перемежались шуршанием и скрежетом. — Я звоню вам, чтобы сказать, что согласна.

— Повторите, Лина, я не понял. — Марк слышал себя сейчас как бы со стороны.

— Я согласна! Я звоню, чтобы сказать — да. Да! Вы меня понимаете?

1 ... 47 48 49 50 51 52 53 54 55 ... 99
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 25 символов.
Комментариев еще нет. Будьте первым.
Правообладателям Политика конфиденциальности