- Клад? – спросила я, видя, как шустрые бесы достали старые сундуки, сваливая туда золото.

Они вытащили сундуки во двор, где на небе царила призрачная луна. Вокруг домов витали зеленые болотные огни. Они садились на крыши, закрытые ставни, трубы, пускающие сизые дымки. Казалось, дома были украшены гирляндой. Только рядом с моим домом не было светлячков. Они либо пролетали мимо, оседая на выбранном доме, либо продолжали витать в воздухе. Даже обидно, если честно!

- Оп! – обрадовались бесы, таща сундук. Анчутка уже вырыл огромную яму под старой сливой. Сундук очутился в яме, пока я стояла и вслушивалась в шепот ночного ветра. Этот ветер рассказывал мне страшные тайны про зарытые клады, про огненный цветок, про кикимор за печкой, про домовых, про лешего…

- Ого, у нее глаза светятся, - переглянулись бесы, когда я пыталась разобрать то, что шепчет мне ветер. – Ну! Будем клад зарывать и заговаривать!

Я подсела поближе, видя сундук, на который скатилась земля.

- Триста лет даю кладу… - шептали бесы, пока я смотрела, как окутывает марево ворожбы нашу яму.

- Душ… - мечтательно прошептала я, думая про то, что не мешало бы помыться и поесть. А потом завалиться спать.

- И …загубить триста…

- Душ, - снова прошептала я, представляя себя под горячим душем.

- Ну ты и кровожадная! – ужаснулись бесы, заставив меня дернуться.

- Что?! – удивилась я. – При чем здесь кровожадность?

- Триста душ заломила! Ничеси! – переглянулись бесы, как вдруг сундук сам засыпался.

- Я про душ, вообще-то! – настаивала я, но меня слышали. – При чем здесь души!

- Триста душ клад загубит, перед тем, как людям откроется! – послышался голос Антипки. – Ладно, мы с Анчуткой исправлять все! Сейчас по деревне пробежимся! А ты пока отдыхай! Там старый колодец! Может, в нем вода есть!

Я увидела бесов, которые тайком сплели хвосты. Это было так мило, что я сделала вид, что ничего не заметила.

- И Васеньке скажите, что мы переехали… - крикнула я, поглядывая в темноту. – А то что он там один сидит! Какой-никакой, а все-таки… будильник!

Натаскав из колодца воды, я достала старый ушат и кое-как согрела воду. Пока я лежала, сложив колени в маленьком ушате, закрыв глаза, я почувствовала, как по моей груди скользит рука.

- Так, - напряглась я, чувствуя, как мне на глаза легла еще одна, не давая мне их открыть.Рука скользила по моим плечам, пока я чувствовала, как меня нежно целуют губы. В избе было тихо… Даже домовой сопел где-то за печкой, отрубившись от переизбытка чувств и впечатлений.

- Ты… Ты что делаешь… - прошептала я, чувствуя, как меня целуют, погружая руку в теплую воду… - П-п-прекрати…

- Возвращаю тебе твою силу… - слышался голос хозяина топи.

- Опять морок? – спросила я, облизывая со своих губ его поцелуй.

Я чувствовала, как у меня сердце ухнуло в пятки, когда поцелуй стал еще более страстным и настойчивым…

- Нет-нет-нет, - неубедительно протестовала я, пытаясь вытащить его руку из воды. – Не надо… Нет… У… у тебя там… к-к-когти… Ты там поосторожней! Ой…

Из его полуоткрытых губ вытекала сила, которую я жадно глотала, чувствуя, как сердце замирает от каждого его движения под водой.

- И с чего ты решил вернуть мне силу? – спросила я, осторожно сводя дрожащие колени. Золотой браслет скользнул по моему животу, заставив его втянуться.

В ответ я почувствовала, как в сладком дурманящем поцелуе по его губам растекается улыбка. Вот мерзавец! Ну как с ним можно вообще что-то…

- Слышь, ведьма! – послышался мужской голос и стук в окно. Старенькое оконце задребезжало и едва не выпало. Даже паук между мутных стекол поддался панике и спрятался.

- Ась… Ась… - охнула я, понимая, что один молодой нечеловек окутывает меня своими чарами.

- Ты слишком многое себе позволяешь, - прошептала я, глядя на его руку под водой.

- Нет, это ты слишком мало позволяешь мне, - ответил мне страстный шепот.

- Срок уже вышел, ведьма! – заметил голос, поразительно похожий на голос икотки Федор Федоровича.

- А как ты меня нашел? – спросила я, понимая, что еще раз когтистая лапа так сделает, и я потеряюсь. Моя обнаженная коленка, сверкающая капельками воды, приподнялась над водой, а на нее тут же легла рука с когтями.

- Я – икотка! Мне все ведомо! Но ты мне зубы не заговаривай! – послышался голос Федор Федоровича.

- Кажется, вся деревня уже в курсе моих отношений с болотни… - начала я, а потом посмотрела на суженные зеленые глаза и тут же исправилась. – Хозяином Топи…

- Да, но ты спрашивала, что он к тебе чувствует! – спорила икотка, чем-то скрипя…

- Я… - замерла я, глядя на поднятые брови Хозяина Топи. – Я… А с чего ты вообще взяла, что это… меня интересует!

- Так ты сама спрашивала, любит он тебя или нет! Или не помнишь? – заметила гадкая икотка, пока я мысленно требовала, чтобы он перешла на Федота, потом на Якова и на всякого. Но лишь бы от меня отвязалась!

- Эм… Не припоминаю, - соврала я, пытаясь дотянуться до рубахи, белоснежным сугробом лежащей на полу.

- Да все ты помнишь, - скрипнула икотка. – Вот только не понравится тебе мой ответ!

- Так, а с этого места… - дернулась я, видя, как окно ползет зеленый туман. Болотник одной рукой обнимал меня, а второй пускал в окно зеленый туман.

- Так, погоди! Ты что делаешь? – дернулась я, нахмурив брови. – Пусть уже скажет! Эй!

Когда я выскочила из ушата, икотки под окнами не было. Болотника, кстати, тоже!

- Ах ты! – ударила я рукой по воде. В избе было тихо, а я лежала на чужой постели и ворочалась от того, что не могу уснуть. Стоило мне только пошевелить пальцем, как на всю избу раздавался такой жуткий скрип, словно покойники катаются на кладбищенских воротах. Все вокруг было непривычным, чужим. Да и бесы запропастились.

Где-то под окнами кто-то уныло ходил и стонал.

- Вася, ты что ли? – радостно спросила я, приподнимаясь. – Ты там хоть поскребись что ли… Все ж привычней!

Вася что-то кряхтел, страдая от неразделенной любви, шуршал и топтался. Я задремала, как вдруг…

- Ведьма!!! – кричал женский голос, а я встала, как по сигналу тревоги. По окну колотили изо всех сил. – Ведьмушка! Помогай! Матушке плохо!

Я подлетела к окну, видя под окном дочку икотки. Она косилась на дохлого романтика, который ходил кругами возле сливы.

- Как плохо? – переполошилась я, растирая глаза.

- Ой беда случилась! – причитала дочка, качая головой. У нее платок был интересно подвязан. Казалось, что у нее торчат уши зайчиком.