- Давай я подумаю, - Рэй не выдерживает, обнимает ее, с наслаждением зарываясь в пушистые волосы носом, - чуть-чуть. Мне надо... Прийти в себя.

- Рэй...

- Тук-тук! Кер, ты голая? Тогда я захожу! - раздается от дверей веселый голос Шона.

Керри поднимается с коленей Рэя, вытирает слезы, и Рэй готов себе палец отрезать, увидев это. Мудак. Опять она плачет. Из-за него, дебила. Все из-за него.

- Ну че, вы хоть спали, а?

Шон проходит в столу, отхлебывает из чашки Керри кофе, запихивает в рот яичницу.

- Я вот нихера!

Выглядит он при этом довольным и отдохнувшим, настолько полным позитива к всему окружающему миру, что Рэй ему невольно завидует. Вот засранец везучий. Все ему нипочем.

- Рэй, я поеду, наверно, у меня семинар сегодня... - Керри собирает сумочку, смотрит на него.

- Да, сейчас такси вызову. И заеду за тобой вечером.

- Да, обязательно.

Они прощаются у дверей под насмешливым взглядом жующего Шона.

- Четырехглазке привет! - орет он, ухмыляясь.

Рэй только кривится. Дебил, а...

Хорошо, что Кер улыбается.

- Не наделай глупостей, Рэй.

- Не наделаю.

Он целует ее долго и неожиданно нежно, радуясь, что она, несмотря ни на что, поняла его, поверила, и, может, даже простила.

Кер выходит, Рэй закрывает дверь, разворачивается и тут же падает на пол, хватаясь за челюсть. В глазах искры, дыхания не хватает, да еще и башкой приложился. Да уж, удар у Шона поставлен, как надо.

Брат стоит над ним, и в глазах его ни тени того довольства и жизненной легкости, что была лишь минуту назад.

- А теперь поговорим, братишка, - щерится он, почесывая кулак, и уходит обратно к столу, оставляя охреневшего Рэя на бетонном полу бокса.

Когда Шон Уокер считает, сколько лет своей, не особо длинной жизни, он провел в клетке, то сразу делается очень грустным. А если он еще и трезвый в этот момент, то вообще печаль накатывает. А, когда накатывает печаль, сразу охота накатить. Чтоб легче было. А пьяным он тут же теряет над собой контроль и начинает творить всякую хрень, за которую его, в итоге, опять запирают в клетку. И он делает очень грустным... Ну и дальше по кругу, вы поняли, да?

Шон смотрит на своего брата, самого удачливого из Уокеров, которому он по-хорошему завидует и искренне не понимает, какого это хера ему так свезло с малышкой Кей. Такая лапочка, просто цветочек-маргаритка. Он такие видел на клумбе у жены начальника тюрьмы, где сидел в последний раз. Не на клумбе, в смысле, а в тюрьме. Так вот, там тоже такие были. Хорошенькие, хрупкие, только тронь пальцами грубо - и в труху рассыплются. Но, когда неожиданно налетает ветер, они только гнутся и ни одного лепестка не теряют, вот такие стойкие.

Да, малышка Кей прям такая. Свезло, короче говоря, этому дебилу. И вот радоваться бы ему, да мозгом начинать уже пользоваться, а нет.

Гены, сука, гены! Не денешь никуда то дерьмо, что поколениями копилось в крови. Дурость их фамильную, безбашенность, авантюризм и бешеную, неконтролируемую ярость.

В принципе, тоже ничего так качества. Ага. Для зоны. Пару раз так выпустишь зверя, и все. И потом тебя десятой дорогой обходят, бешеным гринго называют. Гринго, это потому что пятьдесят процентов сидельцев в последнем его месте обитания - мексы. Еще двадцать - ниггеры. А остальное - сборная солянка из самых разномастных дебилов и отморозков, которых только можно отрыть в южных штатах.

Шон критически почесывает кулак, рассматривает удивленное лицо брата и идет к столу. Разговоры разговаривать. Хотя, чего тут разговаривать? Когда наследственный дебилизм налицо?

И это Шон удачно зашел еще. Пораньше освободился. Как знал, вот как знал прям!

Пока тихонечко стоял снаружи да слушал, как мелкая Кей отчитывает его брата-дебила за то, что в говно их всех по самую макушку макнул, прям кайфовал. Даже прерывать не хотелось. Хотя кулаки чесались. Прям сильно. Но, когда любовнички-заговорщики начали обжиматься, Шон решил, что, пожалуй, слушать дополнительно игрища братухи с малышкой он не готов, и пора бы их разгонять. И с братиком потолковать душевненько.

Так и сделал. И уже успел даже первый аргумент выкатить. Весомый такой. Придуркам, которые в последний раз в тюряге пытались его нагнуть, этот аргумент тоже показался убедительным.

- Иди сюда, дебила кусок, - командует он, прикуривая и сверля недовольно утирающего кровь с носа брата тяжелым взглядом.

К чести младшего, он не задает тупых вопросов, сразу просекая суть претензии.

Поднимается, подходит, садясь демонстративно неподалеку. Типа, я такой крутой и не боюсь, что опять прилетит. А то и отвечу.

И, в принципе, Шон понимает, что младший, за последние пять лет набравшийся дурной силы, реально ответит. И, может, даже неплохо ответит. Он вообще вырос, его младший. Но дурааак, ой дураааак...

- Не спрашиваю, каким местом ты думал, когда в это дерьмо влезал, потому что и так знаю. Жопой думал. Давай так, сейчас я докурю, а потом мы пойдем и глянем, чего ты там нашел. А то, может, реально мыло...

- Я, по-твоему, конченный что ли? - огрызается Рэй сердито и уныло.

- Само собой. Не был бы конченным, не вперся бы так охерительно, - важно кивает головой Шон.

- Не лезь вообще, тебя никто не спрашивает, - бурчит Рэй, - сам разберусь...

- Ага, разобрался уже один раз... Чего там Кер говорила про похищение? Самому-то не стрем, а братиш? Девочку не жаль? А? Она хорошенькая у тебя, ладненькая... Желающих поиграть полно будет.

Рэй неожиданно звереет, и вся его нерастраченная ярость, весь стресс вырываются в коротком, но жестком броске в сторону брата, с захватом сразу в горло, с такой быстротой и силой, что Шон не успевает даже отследить движение. И только аккуратно сглатывает, ощущая, как сдавливается железными пальцами кадык.

- Завали пасть, - шипит Рэй, и глаза его в этот момент просто звериные. Уокеровские глаза. Бешеные.

- Вырос волчонок, - хрипит Шон, усмехаясь прямо в яростное лицо брата, - неплохо, а? Клешню убрал. А то вырву.

Рэй убирает руку и садится обратно на стул. Не садится даже, валится. Словно этот бешеный порыв разом всю энергию из него высосал.

- Не лезь в это. На тебе досрочное. Нельзя тебе, - глухо говорит он, отворачиваясь.

- Ну конечно, давай, сука, в благородство тут сыграй, - щерится Шон. - Пошли, покажешь мне фронт работ. Потом решать будем, как тебя из этой жопы вынимать.

Рэй кивает, и они идут обратно к дальнему боксу, где Шон лично убеждается в том, что брат у него - долбо*б, конечно, но С-4 все же может распознать.