Вот будет немцам сюрприз, когда оба – «раненый» и сопровождающий мотанут неведомо куда!

А раз посты вокруг леса снимут, то и остальная пятерка не будет тут рассиживаться – в ночь и уйдём. И пускай тут Сидор поутру кукует, капитана ожидаючи. Интересно было бы потом послушать его диалог с немцами…

Выезжающую из лесу повозку постовые заметили тотчас. Да и не только заметили – услышали, как стучат по корням колеса. Забросив за спину карабин, один из немцев вышел на дорогу и лениво поднял вверх руку.

Возница попридержал лошадь и спрыгнул с повозки на землю. Сдернул с головы кепку.

– Здравия вам желаю, господин солдат!

Лицо его было знакомо постовому – этот человек проезжал здесь уже не впервые. Но в этот раз возница, оглянувшись назад, сложил пальцы рук, изобразив угол.

Ага!

Фельдфебель на эту тему предупреждал. Это какие-то тайные игры господ офицеров. В данном случае, увидев такой знак, следовало изобразить процедуру осмотра повозки, но не сильно при этом усердствовать. Поэтому постовой, постучав прикладом по наваленным в телегу бревнам и хворосту, сделала жест рукой: проезжайте. Повернулся спиной к дороге и зашагал в сторону, где располагались остальные его товарищи. Возница же залез на облучок, причмокнул губами и вытянул лошадь по спине хворостиной.

– Но! Пошла!

Отъехав метров двести от поста, он обернулся. Никого из немцев на дороге больше не было видно.

– Слышь, болезный! – наклонился он к телеге. – Ты как там, живой?

– Живой я, – глухо прозвучало откуда-то из-под наваленных дров.

– Ну и славно. Жди пока. Скоро второй пост будет. Опосля я за деревню сверну и около рощицы приторможу. Там тебя и выгрузим. В глубину-то заползешь, али как?

– Как же я заползу-то? Двигаться не могу вовсе.

– Ладно, – крякнул Сидор, – затащу тебя как смогу. Дальше уж лежи тогда тихо. А как дружок твой прибудет, пускай он тебя тогда и волочет куда надобно.

Второй пост тоже пропустил телегу, не особо интересуясь ее содержимым. А дальше все пошло так, как и говорил возница. Притормозив около рощицы, он спрыгнул с телеги и, зайдя сзади, выдернул несколько бревнышек. Собственно говоря, они таковыми только казались. В длину ни одно из них не превышало тридцати сантиметров. Скрепленные между собой, они играли роль пробки, которой затыкалось отверстие. На дне телеги было сооружено несколько п-образных подпорок, поверх которых и были навалены остальные сучья и бревна. Подпорки не давали возможности им придавить человека, который лежал внутри. Ухватившись за плечи лежащего, возница потянул его на себя. Выдернул, опустил на траву и принялся прилаживать импровизированную пробку назад, чтобы сторонний наблюдатель не заметил внезапно образовавшегося отверстия. При этом он совершенно упустил из виду сидящего на земле бойца. А тот, пользуясь тем, что внимание возницы было от него отвлечено, быстро выдернул откуда-то из-за голенища сапога нож. Секунда, другая, и нож снова вернулся на свое место. А на задке телеги образовался небольшой затес.

– Давай, болезный, хватайся за меня, – наклонился к лежащему возница.

– Винтовку мою не забыл? – поинтересовался тот.

– Да здесь она, – Сидор выдернул откуда-то из-под сучков немецкий карабин. – За каким фигом тебе сейчас винтарь? Еле живой, а все туда же!

– Капитан придет, строго спросит.

– А, хрен с тобой. Давай, цепляйся за шею.

Оттащив бойца на десяток метров вглубь рощицы, возница быстро вернулся назад.

Телефонный звонок.

– Герр гауптман! Докладывает лейтенант Хольц. Ваш человек только что вывез из леса одного из красных солдат. На обратном пути он сообщил мне, что интересующий нас человек будет вывезен аналогичным образом завтра утром. А сегодня он сделает еще одну ходку и привезет еще одного солдата. Каковы будут ваши приказания?

– Куда он дел первого?

– Довез до рощи и оттащил в глубину. Тот ранен и не может самостоятельно передвигаться. Второй солдат, которого привезут вечером должен будет за ним присмотреть.

– Ну, в таком случае, они никуда из этой рощи не уйдут. Не стоит маячить у них на глазах: нам совершенно ни к чему случайная перестрелка. Как я понимаю, капитана привезут завтра в то же самое место?

– Надо полагать, герр гауптман.

– Но ведь капитан об этом ничего не знает? Он же не был около рощи раньше?

– Нет, герр гауптман, это уже за второй линией постов. Туда он пройти попросту бы не сумел.

– И не сумеет. Возьмете его завтра на втором посту. А после этого можно брать и первых двух.

– А оставшиеся?

– Их привезут аналогичным образом. Держите меня в курсе дела и сообщите немедленно, когда захватите капитана.

– Яволь, герр гауптман.

Вернувшаяся в лес телега имела позади еле различимый затес – сигнал того, что первый из эвакуируемых добрался до места. Вот и отлично, стало быть, есть надежда на то, что и второй проделает свое путешествие аналогичным образом. Ракутин сильно сомневался в том, что немцы окажутся настолько нетерпеливыми, чтобы взять бойцов сразу же, как только они окажутся в их зоне досягаемости. Исключать возможность того, что кто-нибудь из них успеет выстрелить или бросить гранату, противник не мог. И в этом случае шанс на то, что Сидор, вернувшись в лес, встретит на поляне того, ради кого и затевалась вся эта комбинация, был практически нулевым. Уложив в повозку еще одного бойца, Ракутин вместе с агрономом соорудили вокруг него подпорки, дабы того не придавило бревнами, и закидали все это сверху сучьями.

– Ну, Сидор, жду тебя утром, – протянул руку вознице капитан.

– Всенепременно, товарищ командир, – пожал плечами «лесоруб». – Вашего товарища отвезу, не сомневайтесь. А вы уж к завтрему готовьтесь. Прощевайте покудова.

Лязгая какими-то железяками и поскрипывая на буграх, повозка неторопливо удалялась в сторону опушки. Стоявший около дерева Алексей проводил ее задумчивым взглядом. Эх, знать бы, как там все у ребят повернется! Но он мог только предполагать. Парни сами вызвались на эту рискованную операцию, никто никого за язык не тянул. Все понимали: шансов бескровно выйти из окружения практически нет. И кто-то должен рискнуть и отвлечь внимание врага на себя. Оставался еще шанс тихо уйти, но, скорее всего, немцы, не отличавшиеся исключительным тупоумием, таковой возможности постараются бойцам не дать. Да и, кроме того, обнаружив попытку отхода якобы недвижимого раненого вместе со своим сопровождающим, противник враз просечет и то, что оставшиеся в лесу люди играют какую-то свою собственную игру.

Вот так всегда получается: кому-то приходится шагнуть вперед первому, принять удар противника на себя, дав возможность товарищам выполнить поставленную задачу. И каждый раз, глядя в глаза товарищам, выходившим вперед из строя, Алексей испытывал какое-то щемящее чувство вины перед ними. Да, он и сам стоял на их месте, и ему были хорошо знакомы те ощущения, которые переполняли каждого, кто нашел в себе силы сделать первый шаг. Рискуя собственной головой, совсем иначе воспринимаешь окружающую действительность. На тебе и только на тебе лежит вся ответственность за то дело, которое ты взялся выполнить. А в том случае, когда вот так в надвигающуюся темноту уходят твои товарищи, ты каждый раз ловишь себя на мысли о том, что что-то не успел им сказать, чем-то поделиться, дать какой-то совет, который именно вот в этой ситуации и позволит уцелеть в бою.