– Сколько? – спросил я.

– Сотни баксов хватит?

Еще бы! На наши деньги это две с половиной тысячи рублей. Выручат ли они столько за помидоры? Прикинул: десять ящиков по тридцать килограммов. Триста. Если по десятке за килограмм возьмут, барыш всего пятьсот рублей. Могут, правда, и дороже продать, если куда-то на север отправляют. Но вряд ли. Вероятнее всего, «тачка» наша их заинтересовала, вон как внимательно поглядывают на нее кавказцы.

– Хватит, – не стал я торговаться. – И не будем терять времени, садитесь в кузов.

– А кто дорогу покажет? – не согласился белобрысый.

– В Динскую я дорогу знаю.

– Но хранилище не в самой Динской. Надо, не доезжая перекрестка, свернуть налево. Я покажу.

– Хорошо. Садитесь в кабину, а ты, Коля, полезай с ними, – кивнул я на кавказцев.

Мой пистолет – под сиденьем слева, Семенова – справа: наша легкая одежда не давала возможности спрятать оружие на себе, и это серьезно обеспокоило меня – напарник оказывался в невыгодном положении. И взять оружие на глазах у клиентов довольно проблематично. Можно было, конечно, что-то придумать, отвлечь их внимание, чтобы Николай взял пистолет, но я был уверен, что в кузове и в кабине преступники не нападут на нас, на первом же посту дотошные гаишники, тщательно осматривающие машины, обнаружат следы насилия.

Мы расселись по местам, и я завел двигатель. Фургон резво покатил по асфальту.

Достать пистолет из-под коврика подо мною было делом мгновения – я до автоматизма отработал этот прием, – но еще лучше, если он будет у меня под поясом брюк. И выбрав момент, когда белобрысый засмотрелся на остановившуюся у светофора иномарку (не иначе, побаивается, не нас ли сопровождает), я сунул пистолет под рубашку.

До хранилища, которое действительно находилось не в станице, а в поле, мы доехали, как я и предполагал, без происшествий. А вот теперь, как напутствовал Чудаков, надо держать ушки на макушке: у хранилища, деревянного сарая, ни души. Двери на замке. Значит, внутри пусто. Прихлопнуть нас здесь и бросить ничего не стоит.

Белобрысый выпрыгнул из кабины первым, едва я остановил машину. Открыл двери фургона. Напарники его, красные и пропотевшие до нитки, выскочили как из душегубки: солнце накалило металл и превратило фургон в сухую парилку. По лицу Семенова тоже катился пот градом. Но он весело подмигнул мне, сказал с улыбкой:

– Ты, Евгений, когда поедем обратно, не гони так, уж очень хорошая парилка, все болезни излечит.

Белобрысый и кавказцы тоже переглянулись, и на их лицах промелькнула ухмылка, которую можно было принять за предупреждение: вряд ли вам придется ехать обратно.

– Достань-ка лучше из бардачка сигареты, – сказал я, – перекурить надо.

Лейтенант понял намек и метнулся в кабину. Вылез оттуда с чуть оттопыренными полами распашонки, протянул мне пачку сигарет. Я сунул себе в рот и предложил покупателям. Закурил только белобрысый. Он, чувствовалось, нервничал: пальцы мелко подрагивали, лицо напряжено. Глубоко затягивался, бросал быстрые, беспокойные взгляды вокруг, особенно на дорогу, откуда могла появиться нам подмога – все-таки не доверяет, догадывается, что милиция идет по их следу. Бросил сигарету, вмял ее носком кеды в землю.

– Ну, пошли, – скомандовал. – Нам тоже надо торопиться. – Открыл замок.

Я пропустил его в хранилище первым. За ним вошел Семенов. Кавказцы ждали, когда войду я. Ну что ж, пожалуйста.

В хранилище был полумрак, свет пробивался лишь в щели между досок, и рассмотреть, что в дальнем углу, не представлялось возможным. Да и не это сейчас волновало всех нас.

Дойдя до середины хранилища белобрысый вдруг резко повернулся и выхватил пистолет. Но я опередил его. За моим выстрелом грохнул второй: это Семенов всадил пулю в руку кавказца, потянувшегося за оружием. Третий бросился было назад, к двери, но тут же, словно споткнувшись, грохнулся на земляной пол – я попал ему в ногу…

Пока мы вязали кавказцев и перевязывали белобрысого, пуля которому пробила правую грудь (легкие, похоже, не задела, раненый не хрипел), подоспело наше прикрытие: Чудаков собственной персоной с двумя оперативниками.

Говорят, не загадывай в год, а загадывай в срок. Если бы знать этот срок… Да и год – слишком большой срок для нынешнего стремительно текущего времени. Особенно у нас, военных, когда вопрос встает о чьей-то жизни и смерти. Бандиты в конец распоясались и обнаглели, все безнаказаннее бесчинствуют на всей нашей территории, захватывают заложников не только в Краснодарском крае, а и в Москве, в Петербурге, в Самаре, и одних переправляют в горы, для других находят захоронки в наших же городах, в наших домах – в подвалах, в сараях, в гаражах.

1 августа мы, Чудаков, Семенов и я, прибыли в Моздок. Здесь должны как следует осмотреться и подготовиться к нелегальному посещению Ичкерии. Нелегальному – не совсем верно, нелегальный будет только переход границы, а далее мы будем ездить на машинах с вполне легальными и не вызывающими сомнения в подлинности документами, утверждающими, что мы – коммерсанты, верные слуги Аллаха. Разумеется, мы будем не одни, нашими проводниками будут настоящие бойцы прославившегося хитростью и жестокостью предводителя. Их пока двое, но в селах и городах у них есть друзья-единомышленники, понявшие, что нужно ваххабитам в этой войне, увидевшие, как они защищает свое богатство чужими жизнями, и перешедшие на нашу сторону.

Пока еще мы их не видели, но Чудаков уже не раз встречался с ними. А пока с нами недавний охотник за отпрысками состоятельных родителей, участник похищения дочки краснодарского бизнесмена Милявского Анвар Бикетов. Его милиционеры захватили недавно при попытке нападения на очередную жертву. Двоих сообщников при перестрелке убили, а Бикетов не отстреливался, сдался. И согласился работать на нас.

Анвару восемнадцатый год, рослый, крепкий парень, симпатичный, веселый. Единственный сын у родителей. Правда, отца уже нет в живых, он служил у Басаева, погиб в 96-м. При каких обстоятельствах, Анвару неизвестно, хотя он не раз пытался это выяснить, из-за чего и попал в поле зрения Шамиля, который приказал зачислить его в школу Хаттаба, а по окончании – в группу охотников за заложниками.

Три дня мы, поселившись в небольшом домишке на окраине города, тщательно готовились к действиям на враждебной нам территории, обсуждали каждое слово, каждый жест при встрече с боевиками, изучали район и станицу Петропавловскую, где по показанию Анвара в подвале дома Назарбаева содержится дочка Милявского. Вечером, когда уставали от всевозможных умозаключений, я и Семенов выходили в город. Чудаков с Анваром оставались в доме, им появляться на людях нежелательно: Чудаков будет в скором времени играть роль заложника, а Бикетов – похитителя.

Утром к Чудакову пришел один из кавказских проводников. Они уединились в другой комнате и долго о чем-то совещались.

Когда проводник ушел, майор позвал меня.