– Слушаю вас.

– Вот. – Молодой человек вытянул вперёд руки с перротом. Последний пошевелил ушами, взволнованно втянул носом воздух, но больше никак недовольства не проявил. – Я бы хотел его…сдать.

Уязвимость в его взгляде быстро сменилась деловым выражением.

– Вообще-то мы принимаем агрессивных животных, – наставительно заметил дежурный. – Или заражённых опасными заболеваниями. Тех, которые вредны для представителей разумных рас. А ваш зверь выглядит домашним и спокойным.

– Видимость, только видимость! – пылко, но не слишком убедительно воскликнул посетитель. – Очень агрессивная тварь. – И, понизив голос, добавил: – Заберите её у меня, ради бога! Жизни никакой от неё нет. Не переношу я этих местных шмакодявок. А за мной не постоит, честное слово!

– Перрот жены? – высказал предположение уроженец Миенга.

– Нет. Тёщи, – тоскливо признался иммигрант.

Теперь дежурный смотрел на собеседника с сочувствием – верный знак того, что он и сам был человеком семейным.

– Что ж вы её на Новой Земле не оставили? – спросил он, и было очевидно, что речь ведётся вовсе не о питомце.

– Надеялся… А в итоге с нами полетела и с нами теперь живёт, – совсем скис посетитель. – Да ещё и собаку эту шестиногую завела…

– Про шестиногих здесь поаккуратнее, у нас на планете такого не любят, – наставительным тоном предупредил дежурный. – Ладно, давайте своего перрота. Только денег будет стоить, учтите. Жидкость, которой усыпляют, недешёвая, место в клетке до утра, документацию оформить придётся…

– Конечно-конечно, я всё оплачу, – заверил иммигрант и спешно извлёк из внутреннего кармана куртки кошелёк, благо руки его уже освободились: дежурный забрал перрота и как раз распахивал для того решётчатую дверцу.

Одно короткое прикосновение – и маленький круглый шприц, продырявив рукав, ввёл в кровь работника несколько капель полупрозрачной жидкости. Дежурный успел удивиться, но взгляд его уже помутнел, а спустя ещё пару секунд он покачнулся и упал бы навзничь, если бы посетитель не успел вовремя его подхватить.

– Входите! – прохрипел он, давя на отпирающую входную дверь кнопку.

Найти её было не трудно: здесь почти каждый рычаг сопровождался изображениями, информировавшими о его предназначении.

Мы с доком вбежали в помещение, и я в очередной раз устремилась мимо клеток в сторону стола. Правда, если док сразу же присоединился к Тиму, которому нелегко было справиться с весом бессознательного дежурного, то я первым делом отыскала длинноклюва. Он заполошился, запищал, зашумел, пытаясь разделаться с прутьями. Другие животные, тоже разволновавшиеся, подхватили инициативу.

– Тише, тише, всё хорошо, – говорила я Хоббиту, наклонив голову так, чтобы оказаться с ним на одном уровне. – Всё в порядке, скоро мы тебя освободим. Потерпи совсем чуть-чуть.

Он что-то ещё пропищал, теперь более спокойно, и я, насколько дотягивалась, погладила его по клюву и по шёрстке, росшей между глаз и ушей.

– Нужно подтащить его к клеткам, – услышала я голос доктора, обращённый к Тиму, который так убедительно сыграл роль новоземского иммигранта.

Я опустила на пол перрота, которого так и не успели запереть. Мужчины взялись за бесчувственное тело дежурного, и вскоре уже прикладывали подушечку его пальца к сенсору замка. Теперь я благополучно вытащила из клетки Хоббита, который незамедлительно расцарапал меня своими когтями – уж больно радостно он перебирал в воздухе лапами.

– Ну вот, теперь этот парень мою физиономию запомнит, – нарочито посокрушался Тим.

Я не слишком-то поверила в его страдания по этому поводу: Миенг будет явно не первым местом, где мой приятель отметился как не самый добропорядочный гражданин. Док об этом не знал, но тоже не расчувствовался:

– Не запомнит. Тот препарат, который ты ввёл, воздействует на краткосрочную память. Так что события последнего часа отложатся в его голове чрезвычайно смутно. Однако уйти отсюда желательно прежде, чем он очнётся.

Тим послушно поспешил к выходу, но я медлила, глядя на остававшиеся запертыми клетки.

– Марина, ну ты что здесь, заночевать решила? – поторопил напарник.

– Их утром усыпят, – напомнила я.

Уолкс развернулся в мою сторону.

– Не глупите. Эти звери могут оказаться инфицированы бешенством или каким-нибудь местным его аналогом.

– Или их сдали сюда мужья, которым надоели тёщи и их питомцы, – возразила я.

– Рассчитываете восстановить справедливость на всей планете? А представляете, сколько ни в чём не повинных мужей и тёщ, не говоря уже о жёнах, вы можете заразить, выпустив этих животных на волю?

– Их поведение не характерно для бешеных, – озвучила я плоды своих наблюдений, поскольку поднятая врачом тема мне тоже, ясное дело, не была безразлична.

– Я не ветеринар, но, насколько мне известно, даже на Новой Земле не все случаи бешенства сопровождаются агрессивным поведением. А кто знает, с чем мы можем иметь дело здесь, на Миенге?

– Я знаю. Я не ветеринар, но работала с миенжскими млекопитающими. И разбираться в подобных вещах было необходимо. Вариантов, на самом-то деле, не так много… Вот что. – Я скинула с плеча сумку, расстегнула и достала ноутбук. – У меня есть профессиональная программа и встроенная аппаратура, она сканирует животное и выявляет подобные заболевания. В нашей лаборатории это было вопросом техники безопасности.

– И как долго продлится сканирование?

– Недолго. – Я уже открывала нужные файлы, сидя на корточках и положив экран на колени. – Зато если мы выпустим всех животных, полиция не узнает, ради кого мы приходили.

– С этим аргументом я действительно не могу не согласиться, сдался док. – Можно стереть из их базы данных файлы длинноклюва. Но ваш вариант надёжнее. Всё спишут не то на хулиганство, не то на акцию зелёных. Или на то и другое разом. Но действуйте быстро, у нас и вправду каждая минута на счету.

Я молча кивнула и приступила к сканированию. Опасных для человека заболеваний у перротов не обнаружилось. Конечно, кто-то из них всё равно мог оказаться агрессивным, хотя сейчас так и не казалось. Верная смерть для животного против возможного риска для человека… Что более значимо? В чью пользу следует делать выбор? Представителей своего вида? Разумных рас? Или тех, кого они приручили?

Ответов на эти вопросы у меня не было. И существуют ли они, правильные ответы, я не знала. Но поступила так, как поступила. Четверть часа спустя на санитарной станции не осталось ни единой живой души, не считая всё ещё не пришедшего в себя, но уже начинавшего шевелиться дежурного.

Улица встретила нас порывистым ветром, запахом озона и ветвистыми молниями, время от времени рассекавшими тёмное небо. Сухие, да и зелёные, листья так и норовили попасть в лицо, а крупные капли забарабанили по мостовой, когда мы почти добрались до шаттла.