Директор вскочил:

– Где? Мы здесь одни, больше никого нет.

И почти выбежал в зал, потеснив в дверях мальчишку.

Удивлённая Тонечка велела Родиону ждать здесь и отправилась следом за убежавшим директором.

Они столкнулись возле доски с портретами сормовских директоров.

– Я позабыл форточку закрыть, – объяснил директор, несколько запыхавшись. – Сквозняк. Идёмте.

И пропустил Тонечку вперёд.

…Пф-ф-ф, подумала Тонечка. Зачем вы меня обманываете, уважаемый?.. В музее холод собачий, батареи не работают, я в куртке, и то уже почти продрогла, у вас вон нос красный, и вы то и дело потираете руки, пытаетесь согреть, а про открытую форточку толкуете! За каким лешим вы её открыли?..

Они вернулись в кабинет – Родион в большом зале рассматривал какую-то массивную штуковину, то ли пароходный гудок, то ли штамповочный станок.

– Поверьте, я не из праздного любопытства, – оправдывалась Тонечка, как давеча в разговоре с Ниной. – Мне правда нужно как можно больше узнать о Кондрате! Вокруг какая-то сплошная путаница, ерунда и туман.

Директор пожал плечами:

– Я о нём ничего не знаю.

– Хорошо, а раньше? Раньше знали? Когда дружили с Зосей?

– Она давно умерла, – с раздражением ответил Самгин. – Зачем сейчас её тревожить? К нынешним делам брата она уж точно не имеет отношения!

…Господи, как это в сериалах всё так легко и просто получается?! Героиня раз-раз, задаёт пару умных вопросов, и ей всё выкладывают как на духу!..

– Вы знаете, что у неё есть сын?

Директор пристально посмотрел на Тонечку.

– А сын вас почему интересует?..

– Потому что я за него отвечаю, – наконец рассердилась та. – И бросить на произвол судьбы не могу. Его и так уже бросили все, кто только мог! Мать умерла, отца он не знал, родной дядя нашёлся, но тут же опять исчез! Дядя теперь в кутузке, видите ли!.. И мне никто не хочет помочь!..

Директор опять закурил.

– Зосю я знал в молодости, – выговорил он неохотно. – Удивительная была девчонка. Такая красивая. С братом её общался мало, он старше и быстро куда-то уехал, то ли учиться, то ли работать. Зося после школы тоже уехала, и я ничего о ней не слышал.

– И не интересовались? – спросила Тонечка. – И не виделись?

– Я интересовался! – вдруг повысил голос директор. – Но она словно в воду канула! Я пытался её найти много раз! И в интернете, и через знакомых!

– И не нашли?

– И не нашёл!

– Откуда тогда вы знаете, что она умерла?..

– Я встретил Кондрата здесь, в Нижнем. И он мне сказал.

…Значит, Родион не может быть сыном директора музея, если только эта самая Зося не родила ребёнка в семнадцать лет!..

Впрочем, всякое бывает, и такое тоже.

– Вы не знаете, от чего она умерла? – спросила Тонечка, уже не стараясь быть деликатной. – Кондрат вам не рассказывал?

– Я не спрашивал, – скривился директор. – Мы с ним не друзья и не товарищи. Я его терпеть не могу.

– За что?

– Он заставил Зосю уехать, – разозлился директор. – Тогда, сто лет назад!.. Он приехал, вроде бы в отпуск, и уговорил её уехать! Если б не он, всё было бы… по-другому!

– Она же вас не любила, – парировала Тонечка. – А насильно мил не будешь.

– Ей было семнадцать лет, что она понимала! – почти прорычал директор. – Она осталась совсем одна! Отец у них в Волге утонул, Зося маленькая была, а мать от инсульта померла, когда Зося школу заканчивала! Тут же нарисовался этот братец и забрал её! Припожаловал… мммерзавец!.. Она бы не уехала, если б не он! А она уехала, и столько лет никаких следов!..

Он смял в пепельнице сигарету, подошёл к двери и выглянул.

– Теперь братец вернулся, – продолжал он, поворачиваясь, – и оказалось, что она умерла, а он – вот он! Жив, здоров и невредим! Э-эх!..

И он со злостью махнул рукой. Щеки у него горели каким-то неровным румянцем, шарф скособочился, соломенные волосы на макушке стояли дыбом, и вовсе он не походил на героя британского сериала!..

– Про её сына вам тоже Кондрат рассказал?

Директор опять махнул рукой:

– Да если б я только знал, что у неё ребёнок остался!.. Забрал бы сразу!

Они помолчали.

– Вот дела, – в конце концов проговорила Тонечка. – Как мне разобраться во всём этом деле?..

– Ничем не могу помочь.

…Сказать или не сказать, что Родион и есть сын Зоси? Гримёрша Нина, едва взглянув, определила, что он как две капли воды похож на мать! А… этот? Не понял?

Впрочем, мужчины видят совсем не то и не так, как женщины!..

– А с чего вы взяли, что Лена пропала? – вдруг спросил директор.

– Её нигде нет, ни дома, ни на работе!

– Вы сказали, что Кондрата подозревают в убийстве.

– Ну да.

– Может, он её и убил? Вот её и нет нигде.

Тонечка осеклась и беспомощно посмотрела на модель парохода «Максим Горький».

…В самом деле!.. Следом за своим Сашей она всё время повторяет, что Кондрат не мог убить жену, а если это неправда и он вполне мог?.. И разгром в доме – самый настоящий, следствие страшной драки с убийством, а никак не инсценировка?..

…Почему все вокруг врут? Её собственный муж, Кондрат, подполковник Мишаков! И даже директор музея соврал про форточку!..

Тут Тонечку осенило. Идея была совершенно как в сериале, но… может, имеет смысл попробовать?..

– Мы, наверное, поедем, – сообщила она директору и поднялась. – Спасибо вам большое.

– Я вас огорчил? – осведомился директор.

– Нет, что вы! – фальшиво возразила Тонечка. – Я просто не знаю, что мне делать, а помочь никто не может.

– Уезжайте в Москву, – неожиданно посоветовал директор. – Я уверен, всё разрешится без… вашего деятельного участия.

– Скорее всего так и будет, – мило улыбнулась Тонечка. – Можно я зайду в заведение?

– Куда?.. Ах, да, конечно!..

– Родион! – позвала она. Парень выбрался из-за какой-то трибуны. – Тебе никуда не нужно?

– Куда? А, нет не нужно. – И покраснел.

Мимо витрин и макетов они вышли в помещение с портретами, и директор проводил Тонечку по узкому коридору до заветной дверцы. Здесь было ещё холоднее.

Стуча зубами, она стянула куртку, повесила её на крючок, выбралась в коридор, тихонько прикрыв за собой дверь, и огляделась. Свет здесь не горел, но фонарь во дворе заливал коридор мертвенным синим светом. По правую руку – три окошка, а по левую три двери. И под всеми темнота.