Конфликты на расовой и национальной почве появлялись сплошь и рядом, как это бывает в гигантской многонациональной стране без идеологии. В Советском Союзе, где каждый был другому товарищем и братом, такого никогда не было. Но и жили зато сравнительно оседло.

Эмоции кипели, да.

Чтобы слить эти эмоции или хотя бы их часть, власть уже не пойми какой срок держала в стенах Государственной думы Владимира Вольфовича Жириновского и ЛДПР. Хотя если разобраться, то название партии – это в принципе полная противоположность национализму.

Другие ребята, помоложе, пытались оседлать национальные эмоции российского большинства, как ковбои седлают дикого буйвола – есть где-то в дремучих штатах такая забава. Но им не удавалось. Ни Поткин, ни Дёмушкин, ни Тор и прочие господа так и не смогли в условиях полицейского государства сколотить хотя бы подобие политической партии. Единственное, на что они способны, – выводить правую молодежь на «Русский марш», как пионеров на утренник. И те их не слушались. Они для них были просто самозванцами.

«Русский марш» в день нового праздника – Дня народного единства 4 ноября – стал таким же 7 ноября и Первомаем, только для правых. Правда, следует отметить, что 1 мая власть уже адаптировала под себя и переварила. Любые толпы народу, если они не идут на откровенный конфликт, – это просто обыкновенный пшик для полицейского государства.

Впрочем, конфликт состоялся, и внезапно. Такие чувства всегда возникают внезапно. После того как уроженец Кабардино-Балкарии Аслан Черкесов убил болельщика «Спартака» Егора Свиридова из травматического пистолета, милиция не спешила с расследованием, чем вызвала бурю негодования футбольных болельщиков и правых всех мастей. 11 декабря 2010 года на Манежной площади состоялся стихийный народный митинг с требованием найти и наказать убийц.

Негодование, расовая нетерпимость, ненависть – все эти чувства закипели в крови и привели к эпизодическим вспышкам гнева и перепалке с обеих сторон. Со стороны молодежи и со стороны в срочном порядке стянутых омоновцев. Никаких массовых беспорядков не было! Все это полнейшая чепуха.

Исход дела оказался парадоксальным. Вот она, злобная гримаса политической системы! Исход заключался в том, что выдуманные беспорядки повесили на трех нацболов, которые оказались не в том месте и не в то время. По записям видеокамер видно, что они не только не участвовали в каких бы то ни было беспорядках, но любыми доступными способами их предотвращали, а именно пытались разнять милицию с протестующими. В итоге это дорого им стоило. Тверской суд Москвы приговорил активистов «Другой России» Игоря Березюка к пяти с половиной годам лишения свободы, Руслана Хубаева к четырем, Кирилла Унчука к трем.

Власть боялась партии как огня и использовала любой предлог для ее шельмования.

16

Перед тем как получить неожиданный удар от власти, «Другая Россия» получила удар от своих новых союзников. Алексеева договорилась о согласованном на мелкое количество человек митинге в обход двух других учредителей, Лимонова и Косякина. Поговаривают, что для этого ее вывезли на автомобиле из санатория, где она лечилась (как иногда представители ОПГ вывозят в лес должников), к самому Владиславу Юрьевичу Суркову. Не допустить нацболов в легальную политику было жизненно важным делом для этой хитроумной бестии. Сурков по-прежнему оставался главной Лисой Патрикеевной внутренней политики. Скрутить в бараний рог старушку для него не составило особого труда. Ее уже давно обрабатывали Музыкантский и другие высокопоставленные чиновники.

В результате 31 октября 2010 года Москва имела два митинга на Триумфальной, санкционированный и несанкционированный. Картина отличалась разительно. Первый походил на театральную постановку в лагере строгого режима. Вокруг Алексеевой на крохотной сцене сгрудились либералы и правозащитники, чтобы дрожащим голосом сообщить якобы о собственной победе и о том, что власть пошла на уступки. Учтиво вещали Пономарев и Борщев. Картинно выступали плейбой Немцов в связке с Яшиным. И… кто бы вы думали – Сергей Удальцов. «Несгибаемый левый» всегда примыкал к большинству, что в конечном итоге его и сгубило. Политика – такая вещь, что иногда стратегически правильно быть против всех.

На несанкционированном митинге творилась обычная давка и неразбериха. После того как власти Москвы занялись кладоискательством, следует напомнить: вся площадь была перегорожена, – и вся драма разворачивалась в небольших коридорах по ее периметру. Народ вращался по кругу, разбиваемый цепями из сотрудников ОМОНа.

Так вот менты свалили Лимонова и попытались занести (!) его на санкционированный митинг Алексеевой и ее друзей. Охранникам пришлось немало попотеть, чтобы отбить своего вождя или, как они его называли, Деда. Под занавес несогласные устроили массовое шествие по Садовому кольцу в сторону Белого дома.

После этого раскол так и не был преодолен, несмотря на все встречи и публичные дебаты. Алексееву стали теперь прессинговать не только чиновники, но и либеральные корифеи от оппозиции. А задача у всех одна: любым способом выдавить из Стратегии Лимонова. Они хотели обезвредить бомбу, изъяв детонатор.

17

Поздно вечером Лимонов приехал к Бретёру с молодой школьницей Наташей. Он утверждал, что она была студенткой Мухинского училища, и, возможно, это так и было. Но по виду это был красивый темноволосый тинейджер.

– Это от тебя там девки выходили? – Лимонов был немного подшофе, всю дорогу он пил дешевый коньяк.

Речь, видимо, шла о Юле-капризуле и ее подружках. Однокурсница Юля-капризуля, которую Бретёр хотел трахнуть на протяжении всего первого курса универа, теперь поселилась не только в его доме, но и аж в его подъезде со своим мужем. Муж был похож на провинциального Ваню-дурачка, который выполнял функции лакея (приди – подай, иди на х…й – не мешай!). Капризуля изрядно похудела от сигарет и попоек с подружками, и Бретёр перестал ее любить. К тому же Зверь в свое время затмил Капризулю многократно.

– Нет, не от меня. Как вы доехали?

– На нашу машину ориентировку послали, – сказал Эвертон.

Бретёр отслеживал перемещение машины вождя по новостям. Где-то посередине дороги их тормознули дэпээсники, изъяли документы и заставили ждать целый час. Кроме Лимонова, молодой пассии и Эвертона был еще старший по охране Миша и Коля Авдюшенков. Колю он знал по книге с примерно таким названием: «Кто есть кто в мире экстремизма». В Москве его повсюду преследовали и умудрились судить по 282-й целых два раза. Но он вопреки логике вещей разгуливал на свободе, как в рубашке родился. Коля увлекался йогой, не пил, не курил и не ел мясо. Возможно, его индийские боги как-то выручали его из передряг.

Бретёр устроил мини-экскурсию по квартире и пригласил всех к столу с вином и мясом. Коля поглощал лишь салаты с оливковым маслом и приправами.

– А мы можем здесь все уместиться, чтобы не ехать никуда?

– Да без проблем, Эдуард.

Бретёр не был готов к приему более двух гостей, но делать было нечего. Он уже ввязался.