Поехала по Двадцать первой восточной дороге через Святую Елену к острову Харбор, потом к Хантингу и повернула к государственному парку. Узкая асфальтобетонная рана в спокойной и темной, как у подземного озера, воде. Где-то внизу из тумана поднимались пальмы и дубы. То тут, то там луч света проникал сквозь завесу, превращая воду в медовое золото.

Я припарковалась около маяка и пошла по дощатой дорожке на пляж. Прилив закончился, и песок блестел как зеркало. Я наблюдала, как песчанка прыгает меж лужами, ее длинные тоненькие ножки исчезали в перевернутом отражении. Утро выдалось прохладное, пока я прогуливалась, руки и ноги успели покрыться гусиной кожей.

Я побежала на восток вдоль Атлантического океана, ноги едва утопали в плотном песке. Ветер совсем не дул. Я миновала пеликанов, подпрыгивавших на легких волнах. На холмах неподвижно возвышались осока и морской овес.

Бег не мешал мне рассматривать океан. Сплавной лес, сморщенный и гладкий, покрытый морскими уточками. Спутанные водоросли. Блестящая коричневая раковина краба. Кефаль, чьи глаза и внутренности пошли на завтрак крабам и чайкам.

Я бежала, пока не начали гореть легкие. Потом еще чуть-чуть. Вернувшись на дощатую дорожку, едва поднялась на дрожащих ногах по лестнице. Но внутренне словно заново родилась. Может, дело в мертвой рыбе или в крабе? Может, просто поднялся уровень эндорфина? Но я больше не боялась предстоящего дня. Смерть приходит каждую минуту, каждый день повсюду на планете. Она часть жизненного цикла, и остров Мертри – не исключение. Я извлеку тело и доставлю туда, куда нужно. Это моя работа.

Когда я проскользнула обратно на лодку, Кэти еще спала. Я сварила кофе, потом пошла в душ, надеясь, что звук льющейся воды ее не потревожит. Одевшись, поджарила две английские булочки, намазала их маслом с ежевичным повидлом и отнесла в салон. Друзья говорят, что физическая усталость притупляет голод. Но не у меня. Мне после упражнений хочется съесть больше своего веса.

Я включила телевизор, пощелкала каналы, выбрала одного из дюжин евангелистов, читающих воскресную утреннюю проповедь. Я слушала, как преподобный Эжен Хайтуотер описывал "бесконечные преимущества для верующих", когда Кэти вошла, спотыкаясь, и упала на диван. Ее лицо опухло и сморщилось ото сна, волосы напоминали один из клубков водорослей, попадавшихся мне на пляже. На ней была полосатая футболка до колен.

– Доброе утро. Ты сегодня отлично выглядишь.

Ответа не последовало.

– Кофе?

Она кивнула с закрытыми глазами.

Я пошла на кухню, наполнила чашку и принесла ей. Кэти перешла в полусидячее состояние, осторожно подняла веки и потянулась за кофе.

– Я читала до двух ночи.

Кэти глотнула кофе, потом, не выпуская чашки из рук, села и скрестила ноги по-турецки. Просветлевший взгляд упал на преподобного Хайтуотера.

– Что ты слушаешь этого придурка?

– Пытаюсь понять, как заполучить бесконечные преимущества.

– Выпиши чек, и он пришлет их тебе в тройном размере.

Ранним утром милосердие не входит в список добродетелей моей дочери.

– Что за идиот звонил на рассвете?

Такт, впрочем, тоже.

– Сэм.

– И что ему нужно?

– Кэти, вчера кое-что произошло, я не стала тебе говорить.

Она вся обратилась во внимание.

Я замешкалась, потом выложила историю о вчерашней находке. Избегая подробностей, описала тело и как J-7 привел нас к нему, потом пересказала свой телефонный разговор с Сэмом.

– Значит, сегодня ты туда возвращаешься?

Она снова взяла чашку.

– Да. Со следователем и командой шерифа. Сэм заедет за мной в десять. Извини, что испортила тебе день. Ты, конечно, можешь поехать с нами, но я пойму, если ты откажешься.

Она долгое время молчала. Преподобный блеял про Ии-и-исуса.

– Известно, кто это?

– Шериф подозревает наркоманов. Дилеры доставляют наркотики через здешние реки и бухты. Он думает, сделка не состоялась и кто-то оказался с трупом на руках.

– Что вы будете делать?

– Выкопаем тело, соберем образцы, нащелкаем кучу фотографий.

– Нет-нет. Скажи конкретно, что вы будете делать. Может, мне понадобится в работе или еще где.

– Шаг за шагом?

Она кивнула и откинулась на подушки.

– Все как обычно. Уберем растительность, установим сетку с контрольной точкой для измерений и зарисовок.

В голове пронесся образ подвала в Сен-Жовите.

– Когда закончим с поверхностью, я вскрою могилу. Некоторые специалисты делают эксгумацию по уровням, в поисках наслаиваний и тому подобного. Но в нашей ситуации, по-моему, это излишне. Когда кто-то роет яму, скидывает туда тело и забрасывает землей, никаких стратиграфических особенностей ждать не приходится. Но одну сторону могилы я оставлю в неприкосновенности, чтобы получился вид сбоку. Так можно заметить следы инструментов в почве.

– Следы инструментов?

– Лопаты, или совка, или кирки, оставивших отпечаток на земле. Я их никогда не видела, но коллеги клянутся, что и такое бывает. Говорят, можно извлечь оттиски, сделать формы и сравнить с инструментами подозреваемых. А вот отпечатки ботинок на дне могилы, особенно если почва глинистая или мокрая, мне попадались. Их я сверяла.

– С ботинками того, кто копал яму?

– Да. Когда яма достигает определенной глубины, землекоп выпрыгивает из нее и продолжает работу сверху. На дне остаются отпечатки. Еще я беру образцы почвы. Иногда они совпадают с землей на одежде или обуви подозреваемого.

– Или с комками в его чулане.

– Точно. Потом собираю жуков.

– Жуков?

– На сей раз их будет достаточно. Во-первых, могила неглубокая, канюки и еноты наполовину раскопали тело. И мухи устроили пирушку. Они понадобятся для определения интервала post mortem.

– Post mortem?

– Время, прошедшее после смерти. Давно ли человек умер.

– Как?

– Энтомологи изучали насекомых, питающихся падалью, в основном мух и жуков. И обнаружили, что разные виды прилетают к трупу друг за другом, потом каждый из них естественно проходит свой жизненный цикл. Некоторые виды мух прилетают через пару минут после смерти. Другие позже. Взрослые особи кладут яйца, из яиц выводятся личинки. Черви – это личинки мух.

Кэти скривилась.

– Через какое-то время личинки покидают тело и укутываются в панцирь, то есть превращаются в куколок. Потом вылупляются уже взрослыми и улетают, чтобы начать все заново.

– Почему все насекомые не прилетают в одно время?