– Да, я все слышал, – пророкотал Рик, – просто я ни слову этой ерунды не верю.

– Почему?

Он придвинулся ко мне, и это движение могло показаться угрожающим, если бы он не выглядел таким напуганным.

– Ты сам, я погляжу, рад утопить старого друга, а? Ты веришь тому, что какая-то девка с заскоками рассказывает про призраков, чудищ, демонов и черт знает что еще она там напридумывала, но даже не задумываешься о том, что все они наверняка живут только в ее воображении. Она психованная, Алан, понимаешь? На всю голову.

– Ты знал об этом. – Ни у кого не могло возникнуть сомнений в том, что я не спрашиваю, а утверждаю.

На лице Рика появилась дерганая, как нервный тик, улыбка.

– Что?

– Ты знал.

– Ты что, серьезно?

– Он рассказал тебе, что изнасиловал Джулию Хендерсон, да? Вы вдвоем вечно об этом говорили, фантазировали, как все одуревшие от гормонов подростки, может, даже планировали, придумывали, как все получше провернуть. Но ты никогда не думал, что он и правда решится, а потом, когда он все-таки решился и рассказал об этом тебе, было уже поздно что-то…

– Знаешь что, Алан? Иди на хуй.

Я сделал глоток виски и поставил стакан на стол.

– Нет, Рик. Ты иди на хуй.

Он набросился на меня с такой скоростью, что я не успел отреагировать. Прежде чем я мог что-то сообразить, Рик схватил меня за рубашку и протащил почти через всю комнату. Когда он ударил меня о стену, я схватил его за руки и попытался разжать его хватку, но тщетно. Я мог его ударить, но не хотел ухудшать и без того жесткую ситуацию. Рик ударил меня во второй раз, и я услышал, как Дональд кричит, чтобы он прекратил. От удара моя голова откинулась назад, и я приложился затылком о стену. Где-то позади глаз взорвалась боль и распространилась по всему лицу.

– В чем ты меня, блядь, обвиняешь, а? Я не обязан это терпеть!

Мое зрение прояснилось, и я увидел, как Дональд пытается втиснуться между нами. Рик наконец выпустил меня, протолкнулся мимо Дональда и пошел к двери.

Я восстановил равновесие и отстранился от стены.

– Ты в порядке? – Дональд посмотрел мне в глаза, затем набросился на Рика: – Ты совсем с ума сошел? Да что с тобой такое?

Рик стоял у двери с таким видом, будто не мог решить, уйти ему или остаться. Наконец он повернулся к нам, его гнев, судя по всему, отступил.

– Как… откуда ты узнал, что он рассказал об этом мне?

– Я не знал, – ответил я. – Я предположил.

Он опустил голову, как провинившийся школьник.

– Бернард много чего говорил, сами знаете. Он вечно врал, все приукрашивал, изображал себя кем-то, кем на самом деле не был. Я не верил и половине его россказней, и никто не верил. – Он поднял голову и посмотрел на меня. – Он сказал, что сделал это с Джулией Хендерсон. Он обо всем мне рассказал, но я не поверил. С чего бы? С чего мне было ему верить? Я решил, что это еще одна байка Бернарда. Пропустил мимо ушей и забыл, понимаешь?

– Это правда, Рик, – сказал я. – Все правда.

– Я не знал, – сказал он, и на последнем слове его голос сорвался. – Богом клянусь, я не знал.

Я никогда прежде не видел его настолько подавленным, и не знал, как поступить.

– Конечно же ты не знал, – сказал вместо меня Дональд. – Алан просто говорит…

– Мне не стоило… – Рик протянул руку, как будто хотел меня коснуться, но он стоял слишком далеко. – Слушай, ты… извини. Ты в порядке?

Я потер шею.

– Да, все нормально.

– Извини, – повторил он.

– Стоит нам расслабиться, и этот бардак нас уничтожит.

– Значит, нам не стоит расслабляться, – торопливо сказал Дональд. – Мы прорвемся. Мы будем держаться все вместе и вместе прорвемся.

– Ребята, я напуган не меньше вашего, но мы не можем отрицать того, что происходит на самом деле.

Рик покачал головой.

– Да, но блин, Алан, демоны?

– Как сказала Джулия, зло нельзя увидеть, но его можно почувствовать. Может быть, видения и были у меня одного, но кошмар снился нам всем. Мы все испытали его на себе. Мы все его почувствовали. Рик, ты же не будешь убеждать меня в том, что мы все сошли с ума? – Я схватил свой стакан и допил алкоголь единым махом. – И я уверен, что найдутся и другие трупы, выявится еще больше смертей и еще больше мрака. Может быть, Бернарда больше нет, но его зло осталось.

Дональд зажег сигарету.

– Тогда давайте примем фантастическую версию и признаем, что зло существует. Что дальше?

– Нам надо его найти, – сказал я и сам удивился тому, как спокойно прозвучал мой голос. – Мы вырвем его с корнем, вытянем из теней на открытое пространство, на свет, где сможем как следует разглядеть, с чем имеем дело.

– А потом?

– Мы его убьем.

Жизнь может измениться за секунду. Иногда она превращается в бессвязные фрагменты, которые разлетаются во все стороны, как осколки разбитой вазы. Жизнь человека меняется без предупреждения и иногда безвозвратно, все прекрасное и поразительное в ней в одно мгновение превращается в мусор. Если человек мудр – или ему просто повезет – подобный опыт напоминает ему, кто он есть и зачем живет. Если ему не везет, он уходит в небытие. Ни объяснений, ни соболезнований.

Когда я вошел в квартиру, Тони паковала вещи, перемещая аккуратно сложенную одежду из комода в чемодан. Она не подняла на меня взгляд, не сказала ни слова. Я мог только стоять в дверях спальни и беспомощно наблюдать.

– И что это значит? – спросил я. Тони на удивление бесстрастно глянула в мою сторону и продолжила свое занятие; ее движения были экономными и неизменными, как будто она была роботом, а не живым человеком. – Очень вовремя. Этого мне только не хватало.

– Не хватало тебе.

– Да блин, Тони.

Тут она остановилась, сжимая в руках коричневую шелковую блузку, которую я купил ей на день рождения несколько лет назад.

– Я помню, как купил ее для тебя, – сказал я. – Продавщица спросила, не подарок ли это, и я сказал, что да, и она предложила завернуть ее как следует. И я сказал…

– Нет. Ты сказал нет.

Я кивнул.

– Хотя я представления не имею, как завернуть подарок. Никогда не понимал, как это делается. Я сказал продавщице, что все равно сам заворачиваю все подарки для тебя.

Тони прикусила губу, чтобы та не задрожала.

– И что она ответила?

– Сказала, что это так мило и что обычно мужчины рады, когда кто-то может завернуть для них подарок, особенно если они не знают, как это делается. – Мне хотелось протянуть руку и вырвать эту блузку у Тони из рук. Или, может, просто держать ее вместе с ней. – Я сказал, что я не один из этих обычных мужчин.