– Нет, – Томмазо качает головой, глядя на нее, как на странное и невероятно привлекательное существо. – Мне нравится твоя искренность.

– А ты как? – спрашивает она.

Линда чувствует, как по спине пробегает холодок: она старается не придать этому значения и сосредоточиться на Томмазо. Но у нее это не очень хорошо получается. Томмазо пожимает плечами.

– Расставание – это всегда грустно, ведь кончается то, во что верил. Но я знаю, что поступил правильно. И теперь чувствую себя свободным, как никогда.

Линда молча слушает и, сама не зная, почему, отождествляет себя с Надин.

– Она узнала о нас?

– Да, – Томмазо убирает с ее лба прядь волос и прячет ее за ухо. – И я не стану утверждать, что ты тут ни при чем, Линда. Еще как при чем.

Ее сердце внезапно начинает биться прерывисто, и дыхание замирает.

– Я должен сказать тебе еще кое-что.

– Что?

– Сегодня министерство поручило мне новую миссию, в посольстве Лиссабона.

К этой новости она готова еще меньше, чем к предыдущей.

– И сколько ты пробудешь в этой миссии?

– Три года.

Линда делает глоток. «Вот черт», – думает она, ее взгляд выдает разочарование и недовольство.

– Это значит, что я больше тебя не увижу?

– Не совсем, – отвечает Томмазо, глядя ей прямо в глаза. – Я хотел предложить тебе поехать со мной.

Линда широко раскрывает глаза, она шокирована. Может, не так его поняла? Но знает, что все поняла правильно. У нее перехватило дыхание, она не может произнести ни одного осмысленного слова.

– Не отвечай сразу, – говорит Томмазо.

Он не хочет на нее давить, хоть и готов увезти ее прямо сейчас, без чемоданов, как есть – в шортиках, с взъерошенной головой, с растрепанными светлыми кудряшками.

– Подумай несколько дней, – продолжает он успокаивающим тоном.

– На этот раз ты удивил меня по-настоящему, – произносит Линда, все еще не веря в происходящее. – У меня нет слов.

Томмазо дрожит, и она уже знает, о чем он думает.

– Я хочу тебя. Ты нужна мне везде, – продолжает он. – Лиссабон, может быть, наша уникальная возможность, поэтому я хочу, чтобы ты подумала.

Томмазо берет ее лицо в ладони, смотрит на нее глубоким взглядом – отказа он не принимает. У него отросла щетина, замечает про себя Линда, – на него это непохоже.

– Если ты решишься поехать со мной, будь готова, что тебе придется изменить свою жизнь. Поэтому я хочу, чтобы ты была уверена в своем выборе. Ответь мне через пару дней, а пока не думай об этом.

Он наклоняется к ней еще ближе и целует ее лицо с трогательной порывистостью.

– Сейчас я хочу, чтобы ты думала только об этом…

Всего мгновение – и между ними вспыхивает электрический разряд, который захватывает их с неистовой силой, которой невозможно противостоять. Слова не нужны, сейчас они хотят только друг друга: они медленно раздеваются, ласкают, целуют, царапают и лижут друг друга.

Их желание – в каждой клеточке, в каждом вздохе и ударе сердца. Обнаженная искренность, неподдельная простота и никаких фильтров. Слепое, всепоглощающее желание. И только что зародившаяся любовь.

* * *

Линда хорошо подумала, прислушалась к своему внутреннему голосу, ответ был очевиден, и она почти сразу согласилась. Потому что она решила уехать вместе с ним уже в ту же ночь, сидя на диване, в тот момент, как он ей это предложил.

Она понимает, что новая жизнь неизбежно отразится на ее привычках, но Линду это не пугает. Этот своего рода вызов – ее стихия, и она не может его не принять. В конце концов, она прожила здесь с рождения, и теперь ей хочется сменить обстановку.

Она думает, что поступает правильно, независимо от того, как сложатся отношения с Томмазо. Она уверена, что между ними не просто влечение. Линда еще не знает, перерастет ли их чувство в любовь, а может, это уже любовь, но ей с ним хорошо.

Томмазо был с ней рядом, когда ей было очень плохо и она думала, что потеряла Алессандро. Он будет о ней заботиться, главное, она сама хочет этого.

Перед отъездом Линда со всеми попрощалась.

Съездила к родителям в Сан Вито ди Кадоре. Сначала они отнеслись к новости настороженно, особенно мать. Но после долгого спора, который сопровождался и слезами, и смехом, родители сказали: «Что ж, если ты будешь счастлива, то и мы тоже».

Потом настал черед студии. Бози, услышав новость, побелел.

– Если бы я знал, что этот Белли уведет у меня такой ценный кадр, я бы никогда не доверил тебе его проект!

Он был вне себя.

– Но вообще-то Лиссабон – город очень интересный в плане дизайна и архитектуры. Так что давай, осваивай новое. И возвращайся, поняла? Потому что когда ты вернешься – а я знаю, что ты вернешься, – двери для тебя всегда будут открыты.

Кто бы мог подумать, что Бози в конце концов проявит себя как человек, достойный уважения! А вот Людовико и Аличе сделали притворно расстроенные лица, которые вызвали у нее только омерзение: было видно, что про себя они ликуют. В общем, ничего нового.

«Бедняга Бози», – подумала она – заменить ее этими двумя подлизами будет нелегко…

Потом был аперитив с друзьями в Бассано, на старинном перегонном заводе «Нардини» – отличная декорация для прощания с Венето. Собрались все: Валентина, которая сейчас встречается с гинекологом – и судя по тому, как она о нем говорит, есть надежда, что на этот раз все серьезно; Карло, Раффаеле, Сальво – три мушкетера-ловеласа, закоренелые холостяки.

Линда чувствует, что будет по ним скучать.

А вот Марчелла предпочла встретиться с ней один на один. Они договорились посидеть утром в «Шоколат» – кафе, где варят непревзойденный капучино. Подруга пришла счастливая, как никогда, на лице умиротворение, глаза блестят, волосы безупречно уложены. Улучив подходящий момент, между пирожными, она взяла Линду под локоть и прошептала на ухо:

– Век тебя буду благодарить за Давиде.

И пустилась в долгий рассказ, полный пикантных подробностей.

– Я знала, что вы понравитесь друг другу, – ответила Линда с вызывающей улыбкой. – А с Умберто как?

– Умберто, конечно, ничего не знает. Может быть, я совершаю большую ошибку – как подумаю о детях, дурно становится. Но с Давиде я словно ожила. Давно так себя не чувствовала! – Она снова понизила голос, будто собираясь признаться в страшном преступлении: – Мы трахаемся, как бешеные.

– Верю, родная… – довольно ответила Линда.

Прощаться с Марчеллой было нелегко. Казалось, их объятие длилось вечно, с такой теплотой, какая бывает только при полном взаимопонимании.