Анжелика долго думала и призналась себе, что желание вернуться домой преследует ее только потому, что она хочет поехать в замок дю Плесси и проверить, лежит ли еще в башенке ларец с ядом.

Его можно обнаружить, только разрушив замок.

Почему старое воспоминание неожиданно вернулось и беспокоит ее? Участники тех событий ныне находились далеко. Монсеньор Мазарини, король и его юный брат живы, месье Фуке получил власть, не совершая преступления. И не поговаривают ли, что принц Конде снова в милости?

Она отмахнулась от всех своих страхов и забыла о них.

Было полнолуние.

Серебряный свет медленно струился сквозь листву деревьев.

Анжелика прислонилась к колонне террасы, она медлила, не решаясь идти спать. Сегодня ночью у нее не было нужды заниматься дневными делами, которые на Юге иногда откладывали на вечер из-за полуденного зноя — сейчас погода стояла не жаркая. Это был час, когда дворец становился царством тишины.

Анжелика и граф де Пейрак остались одни в этом доме — разделенные только стенами, анфиладами, пустыми лестницами — никого больше не было, лишь он и она.

День выдался полным забот и немного утомительным. Уже несколько недель ходили слухи, что совсем скоро во дворце Веселой Науки начнется один из знаменитых Судов любви, в которых Анжелика видела отголоски легенд далекого Средневековья.

И вот несколько дней назад, когда обед подходил к концу, граф де Пейрак подтвердил слухи и назначил дату, до которой, к счастью, было еще далеко. Однако приготовления уже начались.

Сегодня же, после небольшого совещания, на котором Анжелику попросил присутствовать муж, все было решено окончательно. Тут же, как по команде, появились секретари, чтобы составить и оформить приглашения, а множество гонцов отправились доставлять их по назначению, почти как по военному приказу в армии. Все комнаты во дворце — Анжелика до сих пор так и не знала, сколько их — следовало открыть и привести в порядок, украсить гобеленами, роскошными драпировками, мебель тщательно осмотреть и обновить — все ради удобства гостей, которые поселятся здесь на дни празднеств.

Обычай требовал, чтобы все, кто способствовал успеху этого веселого празднества, — от приглашенных до слуг, были достойно вознаграждены.

Анжелика, немного взволнованная и растерянная при виде такого размаха, стала расспрашивать одну из своих приятельниц Аделаиду де Лиль, как проходит Суд любви.

И была удивлена, узнав, что Аделаида, частая гостья дворца Веселой Науки, никогда не участвовала в них.

— Приедет множество гостей, с которыми мы незнакомы. Эти друзья мессира де Пейрака лишены возможности, в отличие от нас, тулузцев, часто видеть его. Так уступим же место тем, кто, проживая в провинции, лишен удовольствий и приезжает сюда, рискуя своей репутацией: ведь для многих это путешествие на Цитеру[109]. Чем меньше людей их узнает, тем безоблачнее будет их счастье. На торжественное открытие праздника в первый вечер можно прийти в маске. Никто не представляется. Свое имя называет только тот, кто сам того пожелает.

Аделаида добавила еще, что будет много музыки, танцев, состязаний в пении и поэмах, галантных бесед и что-то вроде диспутов, посвященных любви.

Анжелика удивилась.

— Вы так чудесно описываете очарование этих праздников, однако утверждаете, что ни разу не участвовали в них?

— Я робка, — призналась молодая женщина после некоторого колебания. — К тому же я очень привязана к своему исповеднику. Это человек строгих правил, и он заботится о моей душе. Я предпочла бы умереть, чем признаться ему однажды, что была на одном из Судов любви, даже если это всего лишь развлечение в кругу хороших друзей. Дело в том, что мой духовник считает Суд любви весьма подозрительным собранием посвященных.

Другая приятельница, Мод де Мазабран, жеманница, спряталась за мнением своего супруга, одного из капитулов. Он полагал, что его положение и репутация влиятельного человека могут пострадать, если о его присутствии на одном из таких празднеств станет известно в обществе и в высших кругах.

— А где находятся, по-вашему, эти «высшие круги»?

Мод де Мазабран призналась, что ничего не знает об этом, и ее супруг, капитул, без сомнения, знает не больше ее.

Все так изменчиво в этом королевстве…

Надо ли искать «высшие круги» в окружении слабого монарха — регентша имела репутацию набожной женщины, — или же в окружении дяди короля, Гастона Орлеанского, вечного мятежника и наместника Лангедока?

Хотя, если подумать, все это не имеет никакого отношения к готовящимся празднествам, которые Мод де Мазабран описывала с таким же восторгом, как и Аделаида.

Граф де Пейрак, проходя мимо, застал Анжелику ходящей из угла в угол.

— Вы, кажется, взволнованы? Не тревожьтесь! Все будет хорошо. По традиции дворец Веселой Науки открывает двери всем ценителям чувственных наслаждений, и в эти дни здесь рады видеть только их. Речь идет всего лишь о празднике и беседах о любви.

— До меня дошли слухи, что некоторые считают это собранием посвященных.

Анжелика увидела, как граф удивленно приподнял брови, по-видимому, это утверждение его позабавило.

— Посвященные? Что это означает, как вы думаете?

— Я не знаю, — призналась Анжелика, — но… я боюсь за вас!

Глаза графа сверкнули насмешливыми искорками.

— Владыка небесный! Я вас обожаю!.. Прошу вас, беспокойтесь за меня!

Жоффрей точно окутывал ее чувственным огнем.

— Ничего не бойтесь! Вы будете прекрасны. Вы будете королевой праздника. Что до ваших стыдливых подруг…

Граф рассмеялся и пошел прочь, крикнув издали:

— Они придут в масках!

Этот случай напомнил ей первые месяцы пребывания в Лангедоке, когда она держалась с ним более смело и свободно, чем сейчас.

Как бы она хотела вернуть то время легкости и немного головокружительного волнения, которое она испытывала в первые месяцы. Анжелика устремилась в водоворот новой жизни, как если бы она по своей воле выбрала ее. Незаметно Анжелика позволила мужу захватить себя врасплох, очаровать, увлечь своей таинственностью, выражением жгучих глаз и тем, что сулил его взор, когда Жоффрей смотрел на нее и их взгляды встречались.

Анжелика снова чувствовала себя во власти его обаяния. Смогла бы она противиться ему, если бы мужа не было рядом?

* * *

А теперь была эта пустынная ночь.

И он там, наверху.

Одинокий и сильный.

Анжелика догадывалась, что в эту минуту Жоффрей де Пейрак исследует невидимые миры, проникает сквозь пространство в мир волнующих открытий, на которые отваживались немногие. Он манил ее за собой, притягивал, как луч света, и она шла к нему, словно ее вела золотая нить Ариадны, — отныне она была его пленницей.