отвести подозрения. Парочка под ивами его дождалась.

Потом был самый шикарный ресторан «Чайка», рядом с памятником Ленина, и двухкомнатная Ларисы, которая кому-то звонила, но что-то там не склеилось и они просто пили.

Лариса тупо хохотала, его придавило и после очередной рюмки он двинулся домой.

— Не, не, како таксс, не на…

И вот имеем то, что имеем — нераздвинутый диван, пустыню Кара-Кум во рту, Марианскую Трещину на всю голову…

Спал одетым, хорошо хоть пиджак догадался скинуть, и хорошо, что Антонина Васильна не дома, проведывает сестру в селе. И повезло, что Виктор на республиканских соревнованиях по пулевой стрельбе, ни к чему ему видеть отца во вчерашнем его состоянии…

Он истомлённым голосом позвал дочь:

— Зина!.

Нет ответа.

— Зина!

А в ответ тишина…

Со стонами, Дмитро Иваныч поднялся, привёл в порядок расхрыстанную одежду, обошёл остальные две комнаты, кухню и туалет с ванной. Нет, он в квартире один…

С того утра, дочь больше с ним не говорила. Никогда.

От Антонины Васильны сплошная отчуждённость, корректно-официальный протокол. Сын тоже косоротится, и тоже молча. Трещина поглубже Марианской прошла через семью…

Дмитро Иваныч не дурак, чтоб не сложить два и два — вычеркнутую из памяти ночь и атмосферу в доме. Но он не помнит ничего такого! Последним ключ был направленный на щель замка и — всё!

Ну хорошо, допустим было. Хотя это ещё неизвестно… но допустим. Ну и что? Самая естественная вещь в живой природе.

Или всё тот же Джойс с дочкой своей, 16-летней, в Париже.

Потом два десятка лет писал свой второй роман, те его «Поминки…», в которые до сих пор никто врубиться не может. Ну так, кусочек отсюда, кусочек оттуда кто-то может предложить интерпретацию, но в целом — нет.

Да и кусочки те можно и так понять и эдак. Сюжета и близко нет, но некоторые абзацы хватают аж за щитовидку, а остальные там пассажи — откуда, куда, на каком языке?

Выйти на площадь и растерзать на груди свою рубаху: «Ой, грешен я, люди добрые!» так любой дурак сумеет.

Нет, ты попробуй выложи всё, с мельчайшими подробностями — как, куда, в каких обстоятельствах, но останься при этом недоказуемо неуличим… Вот где виртуозность требуется. Ну и время конечно.

Двадцать лет шифровал своё признание всему миру, что спал с дочерью. В конце там страниц пять чуть ли не прямым текстом. Правда, от её лица и через ощущения её вагины…

Все они такие — сама к Джиму в постель залезла, пока мама в отъезде, а потом ему ещё и мстит — чокнулась, пришлось держать в психушке девушку. Но ведь же и оттуда заставила вступить родителей в законный брак.

Каково ему было после всех этих лет свободного сожительства с супругой подписывать бумажки, в которых не видел смысла. Прямой шантаж.

Надеялся, что доченьку психозы попустят, не тут-то было, пришлось держать взаперти до самого конца, однако папу с маменькой заставила плясать под свою дудку, подчинила своей воле сдвинутой.

А сдвинулась на том, что папу чересчур хотела, но маму некуда девать — вот и весь сыр-бор…

И кроме того Дмитро Иваныч доподлинно знает, что изнасиловать их невозможно. Проверялось на личном опыте.

Это ещё тогда, на курсах переквалификации с Украинского на Английский.

Одна там была, как её, Оксана что ли? Сама затеяла с ним спор, что без согласия мужик не сможет вставить, покуда сама женщина не пойдёт навстречу.

Поспорили. Детали обсудили — игра по честному, без болевых приёмов. Разделись оба, легли на койку. Часа два прилаживался и так, и так — выкручивается и всё.

Отсюда вывод — они неодолимы, а изнасилования только через мордобой…

Так после той ночи он к Зинаиде пару дней присматривался — нет синяков! И стало быть не бил он, а если было что, значит хотела и дала.

А он теперь виноват? Иль виноват уж тем, что ничего не помнит?

Ну ладно, хватит, вот сейчас он выйдет и пойдёт в хлебный. Там есть одна чернявая, если сегодня её смена, вот где женщина — в глаза посмотрит и вскипаешь. Лет за тридцать, с опытом про жизнь.

Нет они ни разу не перекинулись и словом, но эта мимика её лица.

Ухх!.

* * *

Пазлик #32: Откровение Сожаления

В одном из самых западных углов Германии стоят капища Треглаву и Семивиду (Triglav, Semivid).

Давно стоят, ещё с тех пор как Римляне ходили покорять племена Германцев.

Кому же посвящались те капища поганские?

Так из имён всё как на ладони –

1) божеству с тремя головами, и

2) божеству с семью лицами,

поскольку не скупился люд до Рождества Христова, и божеств одаряли с избытком.

Что за люд такой щедрый? Из имён божеств неопровержимо выводится — Славяне, кому ж ещё быть?

Да, но как могли Германцы через земли свои Германские в самый (почти что) от Славян свой край удалённый, пропускать их и позволить веру насаждать чужеродную капищами не-Германскими?

Возможно, ради обмена натурального товарами и услугами?

За туры, например, взаимообразно туристические, чтоб могли плескаться Германцы своими совместно нудистскими купаниями в исконо Славянских водах Вислы с Эльбой (она же Лаба)? О чём историки Римские откровенно описывают.

Пойди разбери, давно это было.

Нет, ну можно б конечно, гипотезу выдвинуть, что Славяне в ту пору составляли с Германцами один общий народ из разных племён и родов, но кому оно нада?

Вот и пришлось Германцам-Славянам брататься заново на ничейной земле Восточного фронта перепаханной снарядами Первой Мировой.

Война она кому мачеха, а кому и мать родная. Хотя бы тем, кто не успели перебить друг друга без остатка.

И, коли от души постараться, в чём угодно выкопаешь светлую сторону хотя бы даже в той Спецоперации, которая от слова “война” своей первой буквой намного отличается.

Но у нас так уж заведено, издавна, сверху сказано поменять и — поменяем.

Вот и тянется она, в которой мои внучатые племянники стреляют по моим внучатым племянникам на том основании, что призывались они военкоматами с разной орфографией на вывесках у двери.

И дочь моя прекратила со мной в Интернете общаться, поскольку не проявляю достаточной ненависти к стороне, что бомбила город, где живёт она и муж, и