В одном месте на дороге расслаблялась наглая обезьяна. Как и коровы, обезьяны на дорогах беспредельничают, зная, что все ревущее несущееся стадо будет их бережно объезжать. Оживляются они, как только появляется объект, у которого можно чем-то поживиться, и достигли в этой деятельности совершенства, не объясняемого наукой.

Любимое занятие большой обезьяны – подойти к туристу сзади, похлопать его по плечу и, пока он оборачивается или отходит, забрать у него все ценное и вспрыгнуть с этим на балкон или на дерево. Потом с этим ценным обезьяна идет на рынок и меняет на фрукты. То есть делает вполне успешный бизнес.

Возле местного строительного рыночка я заметила припаркованного слона. Кстати, по новым правилам слоны обязаны носить отражатели диаметром тринадцать сантиметров по обе стороны попы от хвоста. В Индии они заняты в туристическом сервисе и на уборке улиц от упавших деревьев. Уборка происходит ночью, и темная слоновья шкура сливается с плохо освещенной улицей. Это кончается авариями.

Известна странная история, когда над слонихой Лакшми, проживающей в индуистском храме в Бомбее, начали издеваться два подростка и прижигать ей сигаретами хобот. Слониха сначала терпела, а потом их затоптала. После чего толпа набросилась на Лакшми, покалечила ее и подала на нее в суд. Бомбейский суд постановил: изгнать слониху из города.

– Шумит, что за ерунда? – спрашиваю я.

– При всем нашем миролюбии в Индии некоторые вопросы решает разъяренная толпа, – кивает Шумит. – Однажды в Калькутте водитель сбил женщину с ребенком. Люди вышли на улицы, растерзали его, а потом перевернули и подожгли еще кучу машин.

– А в чем логика?

– В том же, в чем и логика беспорядков в центре Москвы после футбольного матча в 2002 году.

Пушкин говорил, что «русский бунт, безжалостный и беспощадный»... индийский отличается от него не принципиально.

Что касается суда над слонихой, то чем он особенно отличается от тюрьмы для обезьян или свадьбы с собакой? На востоке Индии у семилетней девочки верхние зубы прорезались раньше нижних, что по поверьям данного племени навлекало на весь род беду. Так что родители устроили девочке ритуальную свадьбу с собакой, символизирующую ликвидацию проклятия, и гуляли на этой свадьбе три дня.

Новости про слониху и собаку обошли все мировые информационные издания, но были совершенно незамеченными ни индийскими защитниками животных, ни индийскими правозащитниками. В индийской демократии разобраться так же трудно, как и в дорожном движении. Так что туристы, берущие там машины напрокат, – чистые камикадзе.

– Профессор Кумар, – в Индии людей редко называют по именам, или по семейной роли, или по фамилии, – как они едут на крышах автобуса? Это же настолько опасно!

– Когда я был молодой, я всегда ездил на крыше! – улыбнулся профессор Кумар, красавец мужчина без возраста, выучивший всю нынешнюю славистскую профессуру. – Это очень приятно делать ночью, когда тебя обдувает ветерок. Но днем тоже удобно – очень хороший обзор, и не так тесно, как внутри автобуса. Правда, можно получить солнечный удар.

Мы ехали в Агру, глаза слипались. По бокам дороги тянулись бескрайние пепельные километры свалки, на которых жили, копались и испражнялись, повернувшись смуглыми попами к дороге, неприкасаемые всех возрастов. По цвету и ауре это напоминало «зону» в «Сталкере» Тарковского.

– Профессор Кумар, – спрашивала я, – почему никто не занимается нищими?

– Было много кампаний. Одно время была кампания штрафовать тех, кто подает нищим, на сто рупий. И везде висели лозунги: «Вы сами их плодите!» Но это долгосрочная программа... они жили на помойках во многих поколениях, их не так легко научить работать...– отвечает профессор Кумар.

Жилища нищих выглядели невозможно: глиняные хижины с дырявой тростниковой крышей, в которые можно зайти только на корточках; шалаши из веток; картонные домики из ящиков; палатки; заплатанные шатры; навесы из материала на деревянных палках, под которыми был только лежак. На обочинах валялись ослы, свиньи, коровы, козы. В грязи играли дети.

Это сменялось полями, на которых работали красотки в ярких сари, – убейте меня, я не понимаю, как в сари можно работать в поле. Они же носили вдоль дорог на головах здоровенные кувшины и нагруженные корзины. По полям носилась новая уборочная техника. Возникали храмы, газоны с цветущей магнолией, заросли пальм, ресторанчики – о еде в которых было даже страшно подумать. И все это снова сменялось длинными километрами свалок...

Мы с профессором Кумаром рассуждали о либеральных ценностях, и, как всякий индиец, он доказывал, что по этим параметрам они впереди планеты всей. В ходе отношений с Шумитом я уже поняла, что индиец представляет себе мировую гармонию как правильную семью, нежно и терпеливо решающую проблемы всех своих членов, а не индивидуальную ответственность и неприкосновенность частного пространства, гарантированную законом и общественным стандартом.

Другой вопрос, что индиец никогда и нигде не видел такой семьи и не увидит, но это его смущает меньше, чем непонятная непатриархальная западная жизнь. Он личностно полностью утоплен в семье и боится освободить от ее участия любой кусок своего тела и своей души. Это понятно. Непонятно, почему при этом индиец в своем жестком иерархическом мире так любит в применении к себе слово «демократия».

– Звонила мама, рассказала курьезный случай. Сейчас идет расследование по поводу того, что в нашем штате люди «прописали» своих домашних питомцев, – рассказывает Шумит, – и получают от имени этих животных продукты по карточке по заниженным ценам. Большой коррупционный скандал в штате.

– Как это? – не понимаю я.

– Ну вот, например, твоя кошка Аграфена. А ты бы прописала ее как родственницу. Она была бы Аграфена Арбатова. И ты получала бы на нее продукты со скидкой.

– М-да... такое может быть только в вашей стране.

– А в вашей стране могут такого прописанного кота еще в армию призвать. Недавно же у вас годовалового ребенка призвали по ошибке, – вредничает Шумит.

– А что за карточки?

– По этим карточкам государство отпускает некоторые продукты, например, муку, рис, сахар, по заниженным ценам.

Карточки получают все – мы обычно отдавали эти карты прислуге. Качество продуктов не устраивало.

– А как же у вас прописывают, если у вас у большинства нет паспортов?

– Эти карточки и есть система учета. Нищие получают их бесплатно. Это эффективный способ заставить их голосовать.

В Индии недавно пошли по пути позитивной дискриминации: обязали вузы на льготных условиях принимать малоимущих – представителей низших каст и племен. Так понимается равный доступ к образованию, независимо от касты и статуса. Конечно, это даст возможность прорваться одиночкам, но в целом – капля в море индийского населения, 40% которого неграмотно. Особенно женщины из низших слоев.

Система социального обеспечения в Индии сложная. Если человек работает в частных компаниях, он копит пенсионные деньги в разных фондах и страховых компаниях. Выйдя на пенсию, получает сразу одну большую сумму, называемую «Золотым рукопожатием». Иногда после смерти вдова получает полную пенсию за мужа, иногда частичную. Страховые компании и пенсионные фонды никогда никого не кидали, так что индийцы со всего мира хранят свои деньги на родине, а не в швейцарских банках.