– Дважды за два месяца! Это рекорд. Что это ты делаешь в моих палестинах, старушка?

– Возвращаюсь из Роллса. Только что подала иск против Эдварда и душеприказчика.

– Хорошо, девочка, хорошо. Кто тебя представляет?

– Я истец без представителя.

– А вот это зря, старушка, очень зря. Знаешь же пословицу: если человек сам себе адвокат, его клиент – дурак. Не забывай, я обещала просмотреть материалы, которые ты соберешь. Позвони моему секретарю. Сейчас я должна бежать, у меня на два часа рассмотрение заявления без извещения ответчика. Пока! – На этом она отчалила, таща на буксире свой чемодан. В плотном потоке высыпавших на ланч пешеходов за Бриджит оставалась широкая полоса.

Год начался уникально – утром тридцать первого декабря мне позвонил Роб. Я не ожидала каких-то дальнейших контактов, пока у меня не появится возможность забрать мои вещи из его дома. Он объяснил, что приглашен на вечеринку в Брикстоне, куда от моей квартиры можно запросто дойти пешком, и спросил, не соглашусь ли я пойти с ним. Эдварда, заверил он, там точно не будет: мой брат встречает новый год в Бирмингеме с компанией друзей, куда Роб не вхож. Я отказалась. С какой стати я, беременная на солидном сроке женщина, пойду в самую разгульную ночь в году с человеком, которого едва знаю, на вечеринку к людям, которых не знаю совсем? Я ответила, что предпочитаю праздновать тихо и у себя дома. Роб попытался убедить меня в достоинствах многолюдного веселья, но я отрезала, что он зря тратит дыхание. После этого телефонного разговора на сердце легла странная тяжесть, природу которой я затрудняюсь определить. Не разочарование, которое не имело бы смысла – ведь я сама решила отклонить приглашение; скорее хмурая обреченность – возможно, от очевидной неизбежности принятого решения. Вам, наверное, трудно в это поверить, но я в жизни не праздновала Новый год. У меня нет и не было близких друзей, а знакомые и приятели не трудились включать меня в списки гостей. Ричард за двенадцать лет существования нашей договоренности в новогоднюю ночь всегда был занят чем-то еще. Когда я поднялась наверх рассказать Кейт об абсурдном предложении Роба, она отреагировала с неожиданным энтузиазмом.

– Обязательно идите! – сказала она, закрепляя липкими язычками подгузник на не желавшем помогать Ное, крутившим ножками со скоростью поршней в двигателе. В квартире был еще больший беспорядок, чем раньше: Кейт вот-вот должна была пойти учиться в магистратуру, и среди детских вещей и игрушек теперь повсюду виднелись книги, ручки и блокноты. – Такой хороший человек! Вы отлично проведете время, Сьюзен! А иначе что вы будете делать?

– Но я никак не могу пойти, – возразила я. – Потребуется вести светскую беседу с людьми, которые меня совсем не интересуют. И я уверена, что там будут танцы. А больше всего я не хочу, чтобы у кого-то возникли ложные представления. Если мужчина и женщина вместе появляются на вечеринке, всем кажется, что они пара.

– И что в этом такого ужасного? – недоуменно спросила Кейт, приклеив последний лепесток на подгузниках Ноя и сложив руки на коленях.

– Это унизительно, – объяснила я. – Он одержим своей Элисон, а мне рожать через несколько недель. Роб сгорит со стыда, если люди подумают, что мы в отношениях и он – будущий папаша, а мне будет стыдно от его смущения. И вообще, не хочу, чтобы кто-то подумал, будто я выбрала себе в партнеры такого, как Роб!

– Почему?

– Потому что мы очень разные.

– В каком плане?

– Он некультурен.

– Вы уверены? А мне он показался образованным. Вовсе не обязательно разделять с партнером абсолютно все взгляды и вкусы, чтобы союз стал удачным. Поглядите на меня и Алекса – нам всегда нравилось одно и то же.

– Роб занимается ручным трудом!

– Он дипломированный садовод и ландшафтный дизайнер. А даже если б он и был простым землекопом?

– И дружит с Эдвардом.

– Это лишний раз доказывает независимость его мышления: он готов общаться с недругом своего приятеля.

– Кейт, слушайте внимательно: я не хочу начинать личных отношений, даже если бы приглашение содержало подтекст, какового оно совершенно точно не содержит.

– Справедливо. Тогда идите на вечеринку с другом просто ради смены обстановки! Сьюзен, вы прекрасная женщина, но очень зашоренная. Много лет работаете в одной и той же конторе, живете в одной и той же квартире, никуда не ходите и не знакомитесь с новыми людьми. Вы же почти нигде не бывали в последнее время! Может, я и не лучший советчик, я сама совсем недавно страдала от болезненной неуверенности, но и я постепенно прихожу в себя! Разве на вас временами не накатывает клаустрофобия, не охватывает желание попинать стены и выкинуть что-нибудь безумное, непривычное и нетипичное?

– У меня вот-вот будет ребенок, Кейт. Насколько безумнее и нетипичнее можно что-нибудь придумать?

– Знаю, и уже вижу, как вы меняетесь. Сьюзен, я желаю вам только самого лучшего, вы мой друг. По-моему, Роб тоже хочет быть вашим другом. Перестаньте говорить всему подряд решительное «нет» и начинайте иногда говорить «да». Ну что плохого может произойти? Познакомитесь с интересными людьми, узнаете что-то новое, повеселитесь. Скажите Робу, что вы пойдете! Если останетесь разочарованы, можете обидеться на меня и никогда больше со мной не заговорить. Сьюзен, ну доставайте же телефон!

Иногда у Кейт хватка ротвейлера. Мы молчали, глядя, как Ной силится подтянуться на животике, чтобы дотянуться до чего-то, стоявшего слишком далеко. Скоро начнет ползать.

– Ну так как? – поторопила Кейт.

– А что вы делаете на Новый год? – спросила я.

– Пока не знаю. Детей Алекс забирает на пару дней, раз пропустил Рождество. А что?

– Я соглашусь пойти на вечеринку, если вы тоже пойдете, – произнесла я. – Тогда это не создаст впечатления, что мы с Робом – пара.

– Договорились! – Кейт выглядела очень довольной собой.

Я спустилась к себе и позвонила Робу. Он выразил восторг от того, что я передумала, и не стал возражать, когда я сообщила, что Кейт пойдет с нами. Я иду на вечеринку. Новогоднюю вечеринку. В компании двух своих друзей! Скажи мне это кто год назад, я бы не поверила.

Ночью, лежа на спине и ощущая, как крутится новая жизнь внутри меня, я вспоминала странные слова тетки Сильвии на рождественском обеде. Я старалась отогнать эти мысли, как, по-моему, и остальные родственники: на другое утро все вели себя как ни в чем не бывало. В день открытия подарков моя тетка была весела и легкомысленна, как обычно: требовала, чтобы все поиграли в шарады, вытащила новые шляпы, достойные разве что досадливой гримасы, и строила планы на большое семейное торжество в Эстерпоне по случаю рождения у меня ребенка. Такой она оставалась до самого моего отъезда. Когда я садилась в такси, она придержала дверь и наклонилась ко мне:

– Знай, я всегда тебе помогу, дорогая. Как бы я желала, чтобы ты бросила этот глупый спор с Эдвардом, но если ты твердо решила идти до конца, я тебя поддержу. Напиши, что ты хочешь от меня услышать, и я все подпишу.