— Но рабов необходимо кормить!

— Нормы, установленные мистером Уильямом, слишком высоки. Двенадцать фунтов соленой свинины, два бушеля кукурузы в месяц — уверен, солдаты в армии получают гораздо меньше!

Сара выпрямила спину и высоко подняла голову с тяжелым узлом волос на затылке.

— Разве мы не богаты? Мы можем позволить себе с честью пережить трудные времена. Отец говорил, что ежегодно мы зарабатываем на хлопке больше двухсот тысяч долларов! Где эти деньги?!

— Мисс Сара, я уже говорил, что хлопок подешевел, к тому же с начала войны Конфедерация выпустила слишком много бумажных денег, которые постоянно обесцениваются.

Фоер смотрел на нее в упор, смотрел изучающе и, как ей чудилось, — осуждающе. Сара занервничала. Ей приходилось признать, что в некоторых вещах она разбирается далеко не так хорошо, как хотелось бы.

— Деньгами в нашей семье всегда занимались мужчины. Право, отцу и Юджину не следовало оставлять меня одну!

— Вы не одна. Я преданно служу вам и интересам Темры. Что касается необходимости разделения мужских и женских занятий, в этом вы совершенно правы. Кстати, мисс Сара, позвольте… неделикатный вопрос: вы не думали о том, чтобы выйти замуж?

Если бы Фоер произнес какое-нибудь ругательство, она наверняка удивилась бы меньше. Что позволило ему так разговаривать с ней? Возможно, то была искренняя забота, но ведь он всего лишь наемный работник!

Внезапно Сара подумала о том, что не знает ни сколько ему лет, ни из какой он семьи, ни даже как его имя; впрочем, прежде ей не пришло бы в голову интересоваться такими вещами.

— Нет, — с холодным достоинством ответила она, — не думала. К тому же это не ваше дело.

— Извините. Просто я задался вопросом, что вы будете делать с Темрой, если я… уйду.

— Уйдете?!

Он улыбнулся, тогда как его глаза оставались холодными.

— Почему нет? Я же не раб мистера Уильяма, да и рабов в нынешние времена не удержишь на месте. Не могу сказать, что я доволен своим жалованьем, назначенным задолго до того, как началась эта неразбериха.

— Вы хотите прибавки?

— Да. Это вполне естественно. Инфляция растет, а расходы не уменьшаются. К тому же я вынужден решать почти все проблемы, кроме разве что обсуждения меню.

Сара вспыхнула. Она подумала о предложении Фоера урезать неграм паек. Себя-то он не собирался ущемлять! На ум пришли фразы, вычитанные в газетах, и она сказала:

— Разве вы, подобно остальным, не можете поддержать общее дело?

— Нет. Эта война затеяна политиками, и мне безразличны их игры. К тому же я не плантатор, мне нечего терять.

Сара прибегла к последнему доводу:

— Неужели совесть позволит вам бросить Темру в трудные времена?

— Позволит. Я уже сказал: Темра — не моя.

Сара сдалась:

— Какой прибавки вы хотите?

Фоер ответил, и она промолвила:

— Хорошо. Но негров мы будем кормить так, как кормили прежде.

— Воля ваша. — Он поднялся со стула и вдруг сказал: — Между прочим, мисс Сара, если вы всерьез задумаетесь о замужестве, я готов выставить свою кандидатуру. Понимаю, прежде об этом не могло быть и речи, но сейчас… почему бы и нет?

Он поклонился, надел шляпу и ушел, оставив ее ошарашенную, онемевшую, задохнувшуюся от возмущения.

«Этому никогда не бывать!» — хотела она крикнуть вслед, но слова застряли у нее в горле.

Дрожащая рука Сары потянулась к перу. Сообщить о дерзости управляющего отцу? Она была уверена в том, что он немедленно уволит Фоера. Да, надо немедленно написать, как он себя вел! И вдруг она замерла. Не она ли всего лишь минуту назад уговаривала управляющего не уходить!

Вспомнив взгляд Фоера, Сара поежилась. Она никогда не думала о нем как о мужчине и ей не приходило в голову, что он может видеть в ней женщину. Хотя едва ли это было так. Она видела в его глазах и слышала в его словах только холодный расчет.

Сара твердо решила: как только отец или Юджин приедут в отпуск, она немедленно расскажет им о поведении Фоера. Лучше остаться старой девой, чем выйти замуж за собственного работника!

Она вспомнила о Джейке Китинге. Этот человек оскорбил ее чувства, его поведение заставило ее разочароваться в представителях сильного пола.

Когда Сара думала о мулатке, в связи с которой состоял Джейк, ее губы кривились в презрительной и горькой усмешке. Вот что на самом деле нужно мужчинам!

Сара отправила Лилу обратно на плантацию и больше не видела ее и не желала видеть. Пусть эта девушка утонет в огромном черном болоте, канет в безликой массе рабов! Рано или поздно она поймет главное: Джейк Китинг никогда не вернется за ней.

Сара закуталась в шаль и спустилась вниз. Ей захотелось узнать, что делается на кухне.

Оттуда доносились голоса и взрывы смеха. Смеялись ли негры так до войны?

Сара открыла дверь. В помещении было душно, от кухонной плиты шел жар. Бесс готовила пирожки с рубленым мясом, жареных цыплят и картофельный салат, громко переговариваясь с Арчи, который сидел за столом и щелкал орехи.

После отъезда мистера Уильяма и его сына работы у лакея значительно поубавилось, и все же несколькими днями раньше Сара непременно сделала бы ему замечание. Сейчас она промолчала, ибо к ней пришло понимание некоторых вещей, вернее не пришло, а нахлынуло, накрыло неприятной холодной волной.

Негров было много, а она — одна. Внезапно ее душу объял страх, как если б она узнала, что ад находится не под землей, а за соседней дверью.

Бесс и Арчи замолчали и молчали до тех пор, пока она не вышла из кухни, так же, как и они, не промолвив ни единого слова.

Сара вернулась наверх, села за стол и смотрела в недописанное письмо, в котором не было ни слова правды, ибо на самом деле в ее душе звучали печальные, потерянные слова.

Каким-то образом щупальца войны, которая, казалось, шла где-то далеко, сумели дотянуться до имения. Темра больше не была убежищем, тихой гаванью, крепостью и опорой. Потихоньку она превращалась в бремя, в капризное дитя, с которым трудно сладить.

Повинуясь неожиданному порыву, Сара схватила лист, скомкала его, бросила на пол и закрыла лицо руками.

Полная луна стояла прямо над головой, и небо отсвечивало серебром. Сквозь дым костра были видны силуэты танцующих: грациозные изгибы женских тел и мощные торсы мужчин. Лила не принимала участие в танцах, но ей нравилось смотреть на тех, кто самозабвенно предавал душу и тело чудесным ритмам, создававшим иллюзию свободы.

Она сидела на траве, аккуратно подвернув пеструю, как лоскутное одеяло, юбку. Пламя костра трепетало на ветру, листья деревьев блестели в лунном свете, будто покрытые изморозью.