— Это ты придумала очень хорошо! Так нужно обращаться с детьми, чтобы они рекомендовали нас другим людям, — обрадовалась Чандра.

Позже в этот же день пришла еще одна молодая пара, которая только что заключила брак, но у них не было ни единой фотографии со своей свадьбы. Жених еще раз надел свой темный костюм, который был ему слишком велик. Рукава свисали, закрывая ему кисти рук, а брюки закрывали обувь. Он в этом костюме был похож на маленького мальчика, напялившего на себя отцовский костюм. Что касается возраста невесты, то о нем можно было лишь догадываться, поскольку ее лицо скрывалось под очень ярким макияжем и красно-золотистой вуалью. Она обвела глаза черным карандашом для бровей, губы накрасила красной помадой такого же оттенка, как и ее сари, а щеки покрыла слоем светло-красных румян.

Жених и невеста встали рядом и уставились в фотоаппарат с серьезным видом. Я попыталась заставить их придвинуться поближе друг к другу и смотреть в камеру более счастливым взглядом.

— Какая чудесная пара! — воскликнула я.

Однако они сохранили неподвижные выражения лиц. В Непале не полагается показывать радость на свадьбе. Женитьба — это очень серьезное дело. Невеста и жених не имеют права смотреть друг на друга во время свадебной церемонии, и, как минимум, невеста не имеет права улыбаться. Наоборот — она должна выглядеть печально, иначе все люди будут думать, что она с удовольствием покидает свою семью.

Проблема, с которой мы вынуждены были столкнуться с первого дня, заключалась в том, что люди сразу же хотели увидеть свои фотографии и забрать их с собой. Они не понимали, что нам сначала нужно было отдать их в проявку и печать. Мы отвозили пленки в фотолабораторию и получали их только на следующий день или через пару дней. Однако людям это казалось слишком долгим делом, потому что в Ламахи за это время появилось уже два ателье цифровой фотографии, в которых можно было сразу же получить снимки, и слухи об этом разнеслись вокруг.

Большая камера была громоздкой и сложной в обращении. И тем не менее я фотографировала все, что только попадалось мне на глаза. Больше всего я любила фотографировать в деревнях и по дороге. Поэтому Чандра и Мина согласились с тем, чтобы мы разделили работу. Чандра и Мина с этого момента должны были работать в фотостудии, а я должна была фотографировать на выезде. Я снимала женщин в национальной одежде тхару, крестьян в больших шляпах на полях, играющих детей, детей в школьной форме, когда они утром целыми стайками шли в школу. Я также фотографировала на некоторых свадьбах, а когда проводились акции камалари, всегда была там со своей камерой. Вскоре люди уже знали меня и стали называть «камалари с фотоаппаратом».

Один из моих снимков с митинга даже попал в газету, и в прессе несколько раз также можно было увидеть на снимках меня с моим фотоаппаратом. Фотографии, где я, одетая в национальную одежду тхару, веду фотосъемку, даже попали в газету «Кантипур Дейли» и на первые страницы газеты «Катманду Пост».

Вскоре, однако, наше фотоателье начало терять клиентов. Они все больше предпочитали ходить в студию цифровой фотографии, которая открылась в Гадхаве в сентябре через пару улиц от нас. Зачастую Мина и Чандра просто сидели в ателье и ждали клиентов, но никто не приходил. Они сменяли друг друга, чтобы не тратить время вдвоем. Тогда одна из них, которая была на дежурстве, могла хотя бы предоставить другой время для школьных занятий, потому что вскоре стало заметно, что у нас остается слишком мало времени для учебы.

Когда у меня было время, я делала в ателье фотографии всей своей семьи. Для меня это было хорошей тренировкой, и, собственно, так и было запланировано, чтобы то, чему мы научились, мы передавали нашим семьям, чтобы они могли помогать нам в фотостудии.

К сожалению, это не всегда получалось. Семьи Чандры и Мины не проявляли к этому никакого интереса. Они говорили, что настолько заняты работой в поле, что у них нет времени на такие новомодные штучки. Я, тем не менее, сумела убедить моих невесток и моего младшего брата Гуру, чтобы они приходили к нам в студию, и пыталась объяснить им, как работать с камерой. Однако мои невестки лишь хихикали и даже не решались взять фотоаппарат в руки. По крайней мере, хотя бы Гуру прислушивался ко мне. Но он был занят в школе и у него тоже не было времени.

Зато я сделала много фотографий своих братьев, их жен и их детей. Однако больше всего мне нравилось снимать Замиру — мою любимую племянницу. Она со своими светлыми волосами и голубыми глазами была такой миленькой! Ее мать наряжала ее в самое красивое платьице, которое у них было. Замира сидела прямо, словно маленькая принцесса, смотрела на меня без страха и терпеливо ждала, пока я закончу ее фотографировать.

Одни лишь мои родители не согласились фотографироваться. В фотоателье они все равно не появлялись, а когда я пыталась фотографировать их дома, моя мать каждый раз убегала. А мой отец однажды даже по-настоящему рассердился:

— Немедленно прекрати!

Они все еще думали, что с ними может случиться что-то плохое, как только будет нажата кнопка «пуск» фотоаппарата.

В октябре 2008 года нас посетила группа из Германии. Это были люди, которые слышали о судьбе камалари и хотели на месте посмотреть, как мы живем. В Ламахи мы встретили иностранцев как полагается — в национальной одежде тхару с цветами и тика. Я тоже надела зелено-красную широкую юбку и короткую блузку, открывающую часть живота, которые являются национальным нарядом женщин тхару. Я горжусь, что умею носить эту одежду, потому что она показывает, что я тоже тхару. Серебряные головные украшения и тяжелые цепочки, которые входят в комплект национальной одежды, я унаследовала от своей семьи. Я бережно храню их в свертке в хижине моих родителей. Я уже надевала эту национальную одежду на праздники и свадьбы, и даже в школу, но только во второй раз в жизни надела ее для иностранцев.

Не часто так бывает, что мы в Ламахи принимаем настолько важных иностранных гостей. На праздничное приветствие пришло много камалари, и большинство из них были в национальной одежде тхару. На головах они принесли корзины с цветами и фруктами. Большой ярко- пестрой группой мы сопровождали иностранцев по дороге через всю деревню.

Немцы очень заинтересовались проектом защиты камалари и слушали нас с серьезным видом. Чем больше они узнавали о нашей судьбе, тем серьезнее становились их лица. Я рассказала им, что пережила и какой счастливой стала сейчас, что я могу теперь ходить в школу, что мы с двумя подругами открыли маленькое фотоателье. Они очень хотели узнать побольше и задавали нам много вопросов. Мы проводили вместе почти все послеобеденное время. Затем они попросили меня прийти к ним на ужин в дом для гостей.

После этого дня я провела еще несколько дней с гостями. Они были очень любезны со мной. Они спросили, могу ли я показать им долину, мою деревню, мою школу и мое ателье. Конечно, я с удовольствием сделала это. Итак, они на следующий день приехали в Гадхаву и осмотрели наше маленькое фотоателье. Мы с Чандрой рассказали им, что дела у нас идут не очень хорошо, потому что все хотят тут же видеть свои фотографии и предпочитают ходить в цифровое фотоателье. Хотя мы мало что могли показать в ателье, мы, тем не менее, гордились им.