Однажды такая же темная ночь уже изменила ее жизнь. Зачем все это было нужно? Не просто так ведь, да? Наверняка их встреча в тот день должна было что-то значить.

Тогда небо было таким же черным, как сейчас. И тоже набежали тучи. Джема сделала шаг и вышла на балкон. Подошла к ограждению, уперлась в него руками, посмотрела вниз.

Столько всего изменилось, а она помнила их встречу, словно та состоялась вчера. И ей так сильно хотелось сейчас увидеть Виктора, что она имела глупость думать, будто он примчится к ней сюда в такой час.

Нет, ему нельзя рисковать. И так даже лучше. Ведь их пути должны разойтись.

Джема присела и навалилась спиной на ограждение. В воздухе запахло дождем. Она посмотрела в беззвездное небо. Совсем недавно оно не казалось таким бездушным и холодным. Девушка задумалась, что она чувствовала бы, если Витя был с ней рядом? Стала бы счастливой до помешательства? Может быть. Но думать так неправильно. Ей нужно стать такой, какой она была до их встречи. Ей снова нужно стать прежней Джемой.

Было ли это возможно?

Прошло еще несколько дней. Девушка окончательно выздоровела, стала выходить из комнаты. Всё забылось – и чувства, и переживания, и цели, которые когда-то руководили ее поступками.

Черт! Конечно же, нет! У нее не получится забыть его, даже если ей пересадят мозг другого человека. Яркие воспоминания, эмоции, чувства непременно откликнулись бы в сердце, нашли бы путь к ее разуму и выбрались наружу! Она просто изнывала от тоски, но старательно прятала эти переживания под маской равнодушия.

Безразлично смотрела в тарелку за ужином и не могла заставить себя съесть ни крошки. Отстраненно поддерживала разговоры за столом и сухо отвечала на вопросы. Апатично лежала на кровати и смотрела в потолок, не находя для себя мотивации, чтобы дышать, говорить и жить дальше. Она словно впала в анабиоз в ожидании чего-то, что дало бы ей сигнал к пробуждению. Думала, думала, думала о нем, снова думала и мечтала, что он тоже думает о ней.

Это был пятый день их разлуки. Или шестой? Седьмой, десятый? Честно, она уже не понимала. Точно вечность прошла в этом тягостном однообразии.

Мачеха обрадовалась, что Джема вышла в сад подышать свежим воздухом. Она занималась своими цветами и краем глаза наблюдала, как девушка медленно шла по дорожке.

Положа руку на сердце, Роза могла сказать, что не испытывала к падчерице неприязни. Ей нравилось заботиться о ней, нравилось, как муж ценит эту заботу, но все же нетерпимый нрав женщины всколыхнулся черным гневом, когда Джема посмела ослушаться ее приказа.

Роза с трудом выносила любые отступления от установленных правил, поэтому очень остро реагировала на любые попытки неподчинения. Хотя, кажется, теперь всё было позади. Бунт утих, и дочь мужа успокоилась. Женщина надеялась, что падчерица, получив ощутимый щелчок по носу, сделала выводы и больше не посмеет ослушаться тех, кто проявлял о ней заботу.

Джема прошла вдоль клумб с цветами и остановилась недалеко от одетого свежей густой зеленью абрикоса. На его листьях дрожали солнечные зайчики, в кроне играл воздухом ветер. Девушка прислушалась к этому шуму, а затем подняла голову и подставила ласковым потокам, несущим с моря свежесть, лицо.

Ее сердце затрепетало, когда она вдруг приметила зацепившийся за ветви клочок бумаги.

– Что там? – спросила мачеха, поднимаясь с клумбы.

Девушка встала на носочки и аккуратно взяла странный предмет. Это был бумажный самолетик. Небольшой, из обычного тетрадного листа в клеточку.

– Что это? – нахмурилась Роза.

– Самолетик, – хрипло отозвалась Джема.

А сердце, предчувствуя что-то особенное, больно толкнулось в груди.

– Всякий мусор ветром к нам несет, – послышалось ворчание.

Мачеха потеряла всякий интерес и вернулась к работе.

Девушка развернула листок и перестала дышать. На нее с бумаги смотрела она сама. Живые, направленные линии, уверенные, выразительные штрихи, коротенькие штрихи-царапки, безупречное чувство формы… Джема будто смотрела на свое черно-белое фото!

И рисовал его кто-то одержимый, кто-то очень талантливый, смелый. Кто-то, кто очень скучал по ней, это было видно в каждом сантиметре рисунка.

Она поднесла руку ко рту и продолжила рассматривать себя, будто инопланетянку. Так похожа и так не похожа была девушка с картинки на нее. Таковы обычно различия в том, как мы видим себя, и в том, как видят нас другие люди. Особенно те, кто нас любит.

Джема сделала шаг и чуть не упала. Почва уходила из-под ее ног. Невидимые стены рухнули. «Он думает обо мне! Думает обо мне!»

Она вдохнула глоток воздуха и поняла, что у нее кружится голова – такое сильное счастье ее захлестнуло. Девушка посмотрела на мачеху, и ей показалось, что та размывается, исчезает. Всё вокруг стало неважным от одного простого открытия: Витя ее любит и ждет.

Джема едва переставляла ноги. Подняла взгляд на небо и выдохнула. Она опять слышала его голос, опять чувствовала его запах, опять держала его за руку в своих мыслях. Словом, снова делала всё то, что ей пытались запретить. Она снова была жива и влюблена.

– Это еще что такое? – противно скрипнул голос мачехи.

И теперь Джема заметила летящие самолетики. Один, два, пять, восемь… Их были десятки! Они кружили над садом и опускались на траву, на головки цветов, на ветви деревьев, на дорожку, прямо в бассейн с водой.

Девушка несколько десятков раз хлопнула глазами, чтобы поверить в происходящее. Кто-то запускал самолетики из-за забора, те высоко взлетали, а потом, подхваченные ветром, разносились по всему саду.

Джема стала их ловить. Она подпрыгивала, хватала самолетики на лету, снимала с деревьев, брала с земли. Открывала – и в каждом снова видела себя.

– Безобразие! – возмущалась мачеха, перехватывая у самого ее носа самолетики. – Это возмутительно! Кто это? Как они смеют?

И краснела от злости, видя, что нарисовано внутри.

А потом с криками и проклятиями женщина понеслась к калитке, завизжала, требуя, чтобы охранники сделали что-нибудь поскорее. А когда она выскочила на улицу, то никого, кроме удаляющихся велосипедистов в одинаковых темных одеждах, не увидела. Роза еще долго что-то орала им вслед и грозила расправой.

А Джема продолжала ловить последние самолетики, слишком долго задержавшиеся в воздухе над ее садом. Вынув последний из веток розового куста, она прижала весь ворох бумажек к груди и побежала домой. В окно на нее смотрела улыбающаяся Яна.

Сколько бы отец с мачехой ни злились, сколько бы ни пытались разлучить их с Витей, ничего не выйдет. Любовь сильнее! Она в силах восстать против системы и смести всё на своем пути.

Они громко спорили в гостиной.

Кто это мог сделать? Стоило ли наказывать? Плохо это, вообще, или нет, что какие-то ребята закидали сад портретами Джемы?