Хельга сделала шаг к Кристиану.

— Твоя вера в мои способности впечатляет. Но я не имею власти над стражами и вынесенным приговором.

— Я знаю способ. Для этого и нужен ты. Твоя… внушительность. Твоя кровь. То есть… Ты — аристократ. Ты богат. Тебя боятся в городе.

— Вот как?

— Единственный способ вытащить Яра — это выкупить его. Я знаю, что есть закон, позволяющий выкуп приговорённого.

— Он действительно есть. Но ты понимаешь суть этого выкупа, томаринка? — нахмурился Рэйван.

— Просто спаси его… — шёпотом произнесла Хельга, и глаза её наполнились слезами.

— А готов ли Яр принять подобное спасение? Оно что клетка для свободной птицы. Приговорённый к смертной казни может быть выкуплен лишь в вечное рабство. Это — постыдное клеймо. Это значит, что его душа будет принадлежать мне. Он не сможет вернуться к разбойничьему клану. Ибо каждый его шаг будет расценён, как моё повеление. А я не позволю преступить закон.

— Поверь, вы и так связаны. Связаны чувствами к этой девочке. Муж и брат, пусть и не по крови. Кто может быть ближе, Рэйван? Отдать душу, чтобы открыть Трин правду? Яр готов вырезать себе сердце, если потребуется, и посчитает это оправданной жертвой. Нет, даже за жертву не сочтёт. Просто сделает, не задумываясь. Если Трин вспомнит кто он…

— Она уже помнит, — Кристиан тяжело вздохнул. — Она помнит, кто этот разбойник.

— К ней вернулись воспоминания? — удивилась Хельга.

— Трин вспомнила день, когда была убита её семья, — сдерживая прилив гнева, ответил Рэйван. — И вспомнила, на чьих руках эта кровь.

— Так она знает?.. — тень сострадания коснулась лица женщины, но Кристиан не дал ей договорить.

— Вперёд, каэли разбойница. Пора купить душу этого названного братца и вытрясти из неё всё, что знает.

На неожиданного гостя начальник тюрьмы смотрел и с опаской, и с подозрением. Репутация у некроманта была ещё та… Но кто в здравом уме будет верить всему, что пишут в местных газетёнках? Все ведь знают, что недавно Рэйван был гостем в доме управляющего Улхара. И тот лично благодарил за спасение дочери, будь она неладна…

Вроде как и сомнения одолевали, но уж больно привлекательным казался кошелёк, брошенный на стол перед ним. Казнить разбойника — невелика потеха. Пришлось ещё и потратиться на выплату вознаграждения за его поимку. Одни расходы… А выгоды никакой. Другое дело — великодушное пожертвование именитого господина. И кто, скажите на милость, будет знать, сколько именно золотых было отсыпано некромантом?

Процент за свою головную боль можно и удержать. Он заслужил. В это Нур Освин верил свято. Даже кивнул собственным мыслям. А если что случится, так всегда можно сослаться на то, что по наивности поверил, будто сам управляющий не мог в гости кого попало звать. Значит, своим расположением к Рэйвану и подтвердил правильность теперешнего решения.

— Что же вынуждает вас колебаться? — голос некроманта вырвал Освина из мыслей, вынуждая вздрогнуть.

Истинный сын Смерти… Чёрные одеяния только больше оттеняли бледное лицо. В глазах — сама бездна. Казалось, что весь кабинет, ещё недавно душный и солнечный, пропитался тьмой, будто старый склеп. И как детишки в Арде с ним рядом находятся? Такому тюрьмой заведовать, а не королевской академией.

— Я должен всё тщательно обдумать, — Освин был жалким актёром.

Кристиану сейчас подумалось, что даже более жалким, чем он сам. Они друг друга стоили. Он — изображавший восставшего мертвеца, и сидевший за столом стихийник, возомнивший, будто у него было много вариантов. А сам то и дело поглядывал на брошенный кошелёк, уже давясь слюной и подсчитывая, на что истратит содержимое. Чего ж тянуть, проклятье?

— Возможно ли, что вам жалко этого разбойника, уважаемый Освин? — холодно осведомился Кристиан, теряя терпение. — Желаете ему лёгкой смерти на площади?

— Вовсе нет! — Освин даже поднялся с кресла, успевая схватить кошелёк, когда гость отодвинул его к себе. — Как я могу жалеть негодяя? Быть рабом уважаемого господина, и терпеть вечные муки — вот заслуженная кара. Пусть служит вам, каэль Рэйван. Прекрасная участь для подобного мусора.

Гляньте, даже вспотел. Кристиан подавил растущее отвращение. Нет, он решительно задыхался в этих стенах. Пора на свежий воздух.

— Так где же то, что я плачу? — опасно понизился его голос. — У меня достаточно иных вариантов. И там уж точно не будут заставлять ждать, тратя моё бесценное время.

— Нет-нет. Вы должны понимать, каэль Рэйван. Всё должно быть по протоколу… Бумажки, знаете ли… Одна ваша печать, и заключённого приведут, — торопливо заверил Освин, принимаясь шуршать разбросанными по столу документами.

Те посыпались на пол, и Кристиан нервно бросил взгляд на лист бумаги, упавший на его ботинок. Стряхнул его, и вынужден был ожидать ещё несколько бесконечно долгих минут, пока не поставил родовую печать на предложенной бумажке.

Осталось последнее: клеймить позорной печатью томаринца, привязывая тем самым его душу. Заклинание болезненное, но сильнее ранит самолюбие, чем тело. Хотя, телу разбойника, как оказалось, досталось не меньше. В этом смог убедиться, когда вышел во двор. Двое конвоиров подвели Яра к крыльцу, непременно пожелав ударить в спину, чем вынудили упасть на колени перед новым хозяином.

Кристиан сдержался, внешне невозмутимо глядя на разбитое лицо разбойника. Кровь на подбородке засохла, но вновь выступила на губах, стоило Яру зло выругаться. Снова удар… Зазвенели цепи от кандалов на руках и ногах томаринца. Рэйван нетерпеливо велел конвоирам убираться в сторону, и не портить «товар». Яр впился в него пронзительным взглядом, и получил такой же в ответ от некроманта.

С опаской косясь на Рэйвана, конвоиры держались теперь на расстоянии, оставляя со своей жертвой. Не спешил присоединиться и Освин, наблюдая за действом с крыльца, и явно надеясь, что гость скоро уберётся с его территории. В этом Кристиан был с ним солидарен. Он хотел того же. Нужно заканчивать. И, кажется, сейчас у него есть небольшая возможность сделать то, о чём размышлял всю дорогу до городской тюрьмы. Стоит рискнуть. Может и повезёт…

Кристиан принялся тихо читать заклинание, и на его ладони бледным светом стала проявляться печать. Он видел смятение на лице разбойника. И противна была сама ситуация, вынуждавшая возвышаться над ним, играя роль негодяя. Как он дал уговорить себя на подобное безумие?..

Яр молчал. Понимал происходящее? Наверняка толком не осознавал, что едва закончит читать заклинание и сотворит печать, то будет иметь над ним полную власть. Вплоть до того, что мог умертвить, стоит пожелать этого мысленно. Смятение разбойника сменилось решительностью. Смотрел упрямо, с вызовом, хоть и стоял на коленях. Хорош братец, ничего не скажешь…

Печать затлела ярче, обжигая руку. Глядя в глаза томаринца, Кристиан продолжил говорить на неизвестном языке, и приложил ладонь к его лбу. Яр стиснул зубы, всё же не сдержав глухой стон, когда другая печать принялась проступать на его шее, буквально выжигаясь на ней. Глаза томаринца вспыхнули углями, а грудь пронзило острой болью, словно кто вонзил в неё нож. Кровь пошла носом, и голову наполнил противный звон.