Судья Корбетт покачал головой:

– Мне это представляется излишним, мистер Донован. Разве что того потребуют дальнейшие события.

– В любое время, Ваша честь. – Донован повернулся к свидетелю. – Мистер Вулф, почему вы добивались сегодня утром свидания с мистером Эшем?

Вулф выглядел несколько расслабленным и отнюдь не торжествующим.

– Потому что получил информацию, которая порождала сильные сомнения в его вине. Я хотел незамедлительно все это изложить суду и присяжным. Как свидетель обвинения, да еще при наличии ордера на арест, я оказался в весьма затруднительном положении. Вот я и решил, что, если бы мне удалось потолковать с мистером Эшем, этот факт наверняка был бы обнаружен в ходе моего допроса. А если так, то мистер Мандельбаум обязательно спросит у меня, о чем шла речь на этом свидании. Поэтому я и хотел изложить мистеру Эшу как можно подробнее свои предположения и то, что мне удалось обнаружить. Если бы мистер Мандельбаум разрешил мне повторить все, что я сказал мистеру Эшу, дело было бы сделано. Если бы он удалил меня со свидетельского места прежде, чем я закончу, я посчитал бы возможным, что во время перекрестного допроса защита предоставит мне возможность продолжить мои соображения. Вот я и стал добиваться свидания с мистером Эшем.

Судья нахмурился. Кто-то из присяжных фыркнул, остальные осуждающе посмотрели на него. В зале зашевелились, послышались смешки. Я с завистью подумал, что у Вулфа стальные нервы. Правда, насколько мне было известно, он не нарушил никакого закона. Донован задал ему ясный вопрос и услышал от него предельно ясный ответ. Я бы очень дорого заплатил за возможность посмотреть Доновану в лицо. Впрочем, если на нем что-то и отражалось, то голос оставался совершенно бесстрастным.

– Говорили ли вы мистеру Эшу еще что-нибудь, помимо того, о чем упомянули в своих показаниях?

– Да, сэр.

– Пожалуйста, расскажите об этом присяжным.

– Сказал, что самовольно ушел вчера из этого зала, сознавая, что рискую быть наказанным за оскорбление суда, чтобы проверить правильность своих предположений. Сказал, что взял с собой своего помощника Арчи Гудвина и отправился в офис компании «Отвечает Бэгби» на Шестьдесят девятой улице, где была убита Мэри Уиллис. Сказал, что, посмотрев на коммутаторы, сделал заключение: ни у одного оператора не имелось возможности…

Мандельбаум поднялся:

– Возражаю, Ваша честь! Личные заключения свидетеля недопустимы.

– Но он ведь просто пересказывает свой разговор, – ровным голосом пояснил Донован, – все то, что утром сообщил мистеру Эшу.

– Возражение не принимаю, – сухо произнес судья Корбетт.

Вулф продолжал:

– Я сказал, что пришел к выводу: ни одна из телефонисток не имела возможности часто заниматься подслушиванием телефонных разговоров так, чтобы остальные этого не заметили. Так что если такое и практиковалось, то только коллективно. Я сказал, что имел продолжительные беседы с двумя операторами, Элис Харт и Беллой Веларди, которые там работали и жили вместе с Мэри Уиллис. И получил два подтверждения своим догадкам. Первое: они были страшно встревожены, когда я объявил о своем намерении провести полное расследование, и совершенно неоправданно терпели мои грубости. Второе: бросалось в глаза, что все девушки-телефонистки жили не по средствам, на свои капризы и экстравагантные запросы они тратили гораздо больше, чем зарабатывали. Я сказал… Могу ли я спросить, сэр, необходимо ли и далее повторять «я сказал»?

– Думаю, нет, – ответил Донован, – при условии, что вы будете точно придерживаться того, что сегодня утром сообщили мистеру Эшу.

– Понятно, сэр. Чрезмерность многих приобретений очевидна также и для третьего оператора, мисс Хелен Вельц. У нее был выходной день, так что мы с мистером Гудвином поехали в ее загородный дом близ Катоны в округе Уэстчестер. Мисс Вельц была обеспокоена даже сильнее двух первых телефонисток, находилась практически в состоянии истерики. Вместе с ней был некий мистер Гай Унгер, он тоже переполошился. После того как я заявил о своем намерении тщательным образом расследовать все, связанное с деятельностью фирмы «Отвечает Бэгби», мистер Унгер изъявил желание поговорить со мной без свидетелей и предложил мне десять тысяч долларов за услуги, которые не уточнил. Я понял, что он хочет меня подкупить, чтобы я отступился от данного дела, и отклонил его предложение.

– Вы все это сообщили мистеру Эшу?

– Да, сэр. Тем временем мисс Хелен Вельц имела частную беседу с мистером Гудвином. Она сказала ему, что хочет посоветоваться со мной, но сначала должна отделаться от мистера Унгера. Она обещала позвонить позднее мне в офис. Вернувшись в город, я не осмелился возвратиться домой, поскольку меня должны были арестовать, поэтому мы с мистером Гудвином поехали в дом нашего друга, а мисс Вельц приехала туда же где-то после полуночи. Мой натиск окончательно сломил ее, она была в панике. Она призналась, что на протяжении ряда лет все происходило именно так, как я и предполагал. Все операторы коммутаторов участвовали в прослушивании телефонных разговоров, в том числе и Мэри Уиллис. Их руководитель, Элис Харт, собирала информацию…

Тут Вулфа прервали. Элис Харт и сидевшая рядом с ней Белла Веларди одновременно поднялись и направились к выходу. Взгляды всех присутствующих были направлены на них, даже судья Корбетт посмотрел туда, но никто ничего не сказал и не предпринял. Когда дамы были уже в пяти шагах от двери, я крикнул охраннику:

– Первая – Элис Харт!

Он загородил ей дорогу.

Судья Корбетт распорядился:

– Офицер, ни один человек не имеет права покидать зал.

Присутствующие зашептались, заерзали на местах, некоторые стали приподниматься. Судья пустил в ход свой молоток, требуя порядка, но даже ему не удалось сразу утихомирить публику. Мисс Харт и мисс Веларди были вынуждены вернуться на свои места. Когда вновь воцарилась тишина, судья предложил Вулфу:

– Продолжайте, прошу вас.

– Элис Харт занималась сбором информации. Она же время от времени расплачивалась с остальными телефонистками наличными сверх жалованья. Иногда они получали вознаграждение от Гая Унгера и Клайда Бэгби. Самая крупная сумма, полученная единовременно Хелен Вельц, составляла тысячу пятьсот долларов. Она получила эти деньги от Гая Унгера год назад. За три года сверх жалованья она получила приблизительно пятнадцать тысяч долларов. Она не знает, каким образом была использована информация, полученная через нее и переданная ею Элис Харт, не может сказать, что некоторые сведения послужили основой для шантажа, но соглашается, что они могли служить этой цели.

– Знаете ли вы, – спросил судья Корбетт, – где сейчас находится Хелен Вельц?

– Знаю. Она присутствует в зале суда. Я сказал ей, что, если она придет и честно даст показания, окружной прокурор оценит ее добровольную помощь.

– Можете ли вы еще что-нибудь добавить к тому, что утром рассказали мистеру Эшу?