по установленным государством ценам, и что они не соответствуют тому, какой небольшой склад сгорел. Такого количества зерна в том помещении никак не могло поместиться. Явно дело было в махинациях.

— Вы начинаете наш разговор с угроз? — спросил Алексеев.

— Ни в коем разе, эти бумаги ваши и они никуда более не уйдут, — отвечал я.

Алексеев жевал желваками, несколько раз побуждался что-то сказать, но продолжал молчать.

— Будет вам, Алексей Михайлович. Одно скажу, что не делайте более этого. В иной раз бумаги могут оказаться не у меня, а у губернского жандарма, который манкирует своими обязанностями, но все же… — намекнул я Алексееву и подлил и себе и ему вина.

— Как вы видите нашу с вами коммерцию? — спросил Алексей Михайлович после продолжительной паузы, понадобившейся ему для окончательного взятия себя в руки.

Было видно, что он набрался сил, решил не показывать мне, сколь испуган наличием таких бумаг у меня. Не последовал и вопрос, откуда эта, словно бы небольшая неурядица, не заслуживающая никакого внимания, появилась у меня. Умный человек, не задает вопросов, на которые не получит ответов.

— В Екатеринославе создан Фонд Благочиния. Это моё детище, коим я намереваюсь распоряжаться во благо Отечества. Больница, обустройство производств в губернии и многое иное — вот на что пойдут деньги Фонда. Через него я предлагаю вам участвовать в тех проектах, которые вам покажутся наиболее выгодными. К примеру, я хотел бы с вами на паях на ваших землях открыть небольшой завод по производству тушёного мяса в банках, — сказал я, вновь доливая вино.

Главный вопрос о том, готов ли за меня отдать свою племянницу Алексеев я оставлял на потом. Сперва я почти откровенно рассказывал о планах создания промышленной базы Екатеринославской губернии, в которой, несомненно, я буду иметь свою немалую долю. Причём, я акцентировал внимание на том, что собираюсь делать всё законно, а покровительство губернатора позволит мне без лишних препонов и трудностей начинать любое предприятие.

— Вы поступаете, словно вице-губернатор, — удивлённо покачал головой Алексеев.

— Яков Андреевич Фабр наделил меня подобными полномочиями. Если я не ошибусь, и большая часть планов, что задуманы, осуществится, то недолог тот час, когда я могу стать и вице-губернатором, — сказал я, не будучи уверенным в своих словах.

На самом деле, мои цели меняются. Они, 0 как известно, при достижении, должны становиться все более амбициозными. Теперь я вижу: если по прошествии четырёх лет мне удастся сделать всё задуманное, и Екатеринославская губерния станет своего рода экономическим и производственным локомотивом всего региона, то почему бы не задуматься и над тем, чтобы работать уже на более высоком уровне?

Да, для того, чтобы выйти из огромной, но всё же песочницы, которой является Екатеринославская губерния, нужно проявить недюжинные способности, рвение, хитрость, а также обзавестись какими-нибудь знакомствами. Но ещё совсем недавно я находился и вовсе в маленькой, разорённой, погрязшей в долгах песочнице, и теперь моё поместье никоим образом нельзя считать убыточным. И это несмотря на то, что уборочная только начинается и еще ничего выращенного с земли не продано.

— Что случилось с Елизаветой Дмитриевной? — после долгого обсуждения возможных экономических проектов, частью из которых Алексеев действительно заинтересовался, спросил я.

— Кхе! Кхе! — Алексеев закашлялся, будто поперхнулся вином.

Подобная реакция меня ещё больше убедила, что что-то всё же произошло.

— Только прошу вас, не совершайте необдуманных поступков… — начал было говорить Алексей Михайлович, но вновь запнулся.

В голове пронеслись мысли, которые нарисовали картину, что Елизавета Дмитриевну чуть ли не изнасиловали, или же она сама натворила непоправимого.

— Елизавета Дмитриевна ещё девица? — грубо, даже оскорбительно спросил я.

— Да как вы! — было дело попытался возмутиться мой собеседник, но быстро взял себя в руки. — Впрочем, до вас могут дойти разные слухи, уж тем более, что вы нынче при таком положении в нашей губернии. Не смейте беспокоиться, Алексей Петрович, Лизонька девица. Но её дискредитировали.

— Рассказывайте! — потребовал я.

Я человек, у которого сознание будущего. В XXI веке редко найдёшь того мужчину, который принципиально женится на девушке, которая ещё не познала плоских утех. Время такое, когда секс становится менее сакральным явлением, опошленным, отсюда и это слово «секс». И, если бы дело было только в этом стечении обстоятельств, то для меня особых преград нет. Я уверен в себе, а прошлое… оно прошлое и есть. Важнее настоящее и будущее.

Но нынешнее время, несмотря на завуалированную межполовую пошлость, даже разврат, чего стоят только серальки, требует выполнения определённых правил. Прежде всего, если что-то и произошло, и девица перестала быть таковой, то этот факт нужно держать в строгом секрете, например, давать за девушку чуть большее приданное, покупая молчание будущих родственников.

Однако, если история выходит наружу, то здесь всё сложнее.

— Вы понимаете, что мне, в том числе и для продвижения по службе, определенно невозможно венчаться с особой, коя бы была опорочена? — говорил я, отринув серотонин и всякие иные гормоны. — Буду предельно откровенным с вами, у меня складывается ощущение, что промахнувшись в выборе зятя, вы решили посмотреть на иные партии, вторичные. Впрочем, прошу простить меня, Алексей Михайлович.

Действительно, разговор в таком тоне привёл бы только неотвратимому: к нашей ссоре. Алексеев рассказал, что произошло, наверняка, несколько всё-таки сглаживая углы. В принципе, честь девушки в данном случае является опороченной лишь до того момента, пока не найдётся тот, кто вызовет на дуэль ту тварь, которая позволила себе подобное сделать. Безусловно, Елизавета Дмитриевна сама пошла с ним, но…

Костяшки пальцев сложились в кулак.

— Как не вовремя! — прошипел я.

В моём достаточно плотном графике работы был запланирован визит в Севастополь, штаб Черноморского флота. Я хотел на фоне увиденного на Луганском заводе кое-что предложить флотским. Но сделать это предполагалось позже.

Фёдор Ивановича Фелькнера я не стал обнадёживать, Однако кое-какие мысли по кораблям у меня появилась. Вот и хотел это обсудить с адмиралом Лазаревым, который нынче является военным губернатором Севастополя. Но отправляться туда я думал не раньше, чем в самом начале октября.

— Вы передумали связывать свою судьбу с Лизонькой? — даже с некоторым вызовом спросил Алексеев, будто, если я сейчас я скажу «нет», он развернётся и уйдёт.

— Нет! — не менее решительно ответил я. — Но приданое в две деревни на границе Екатеринославской губернии меня не устраивает. Однако, сто тысяч рублей непременно серебром,