Может, снова нажать на кнопку аварийного сигнала, — подумал Закалве. Он вздохнул, посмотрев на экранчик. Безрезультатно.

— Пытаешься выйти на связь? Он молча вернулся на балюстраду, Бейчей последовал за ним.

— Что с тобой будет, если нас найдёт правительство?

— Маловероятно, что мне просто вышибут мозги, наверняка захотят допросить. У Культуры будет уйма времени, чтобы вытащить меня — либо путём переговоров, либо… просто умыкнут. Обо мне не беспокойся. — Он улыбнулся Цолдрину. — Скажу, что оглушил тебя и засунул в капсулу. Так что вернёшься к своим исследованиям.

— Мои исследования… Нелегко будет вернуться к ним после такого бурного приключения…

— Да. Цолдрин, мне очень жаль… я по поводу твоей подруги.

— Мне тоже, — тихо проговорил Бейчей и неуверенно улыбнулся. — Я чувствовал себя… счастливым, Шераданин. Давно я не был так счастлив.

Они некоторое время молча наблюдали, как солнце скрывается за тучами.

— Закалве, ты уверен, что она была одной из них? Абсолютно?

— Да.

Ему показалось, что в глазах приятеля блеснули слёзы, и он поспешил отвести взгляд.

— Хотелось бы надеяться, — произнёс Бейчей, — что обман — не единственная возможность для старика сделаться счастливым, быть счастливым.

— Возможно, в чём-то они и были искренни. Да и в любом случае быть стариком теперь — это не то, что прежде. Я ведь тоже стар, дружище.

Бейчей кивнул, затем достал платок и высморкался.

— Так оно и есть. А я ведь совсем забыл об этом. Странно, не правда ли? Всякий раз, когда мы встречаемся с людьми после долгой разлуки, то удивляемся, как они выросли, возмужали или состарились. Но ты — ты ничуть не меняешься, и я чувствую себя рядом с тобой очень старым. Нечестно, несправедливо старым, Шераданин!

— Я изменился, Цолдрин. — Он усмехнулся, пристально глядя в глаза Бейчею. — Но ты прав, я ничуть не постарел. Тебе они бы это тоже дали, если бы ты их попросил. Сначала ты бы помолодел, а вслед за этим процесс старения шёл бы очень медленно.

— Подкуп? — улыбнулся Бейчей.

— Я просто рассуждал вслух! Кстати, речь тогда бы шла исключительно об оплате — никаких взяток. Но это так, чисто умозрительное рассуждение… — Он умолк, затем кивнул на небо. — Более чем умозрительное — вон летит самолёт.

— Твои хозяева?

— Раз ты его видишь, то к ним он не имеет никакого отношения.

Он повернулся и медленно зашагал, на ходу надевая шлем и вытаскивая из кобуры большой пистолет.

— Цолдрин! — гулко прогремел его голос, усиленный динамиком. — На твоём месте я вернулся бы к капсуле или просто-напросто убежал и спрятался. — Фигура в скафандре напоминала какое-то гигантское грозное насекомое. — Я собираюсь дать этим мерзавцам бой. Иди-ка ты подальше отсюда.

Корабль носил название «Размер Это Не Все» — плитообразный айсберг, на котором спокойно могли разместиться две армии.

— Как эти громадины не разваливаются? — Он стоял на балконе, откуда открывался вид на небольшую долину, которую пересекали пешеходные дорожки, отделяя участки с расставленными столиками, за которыми отдыхали пассажиры корабля. Кое-кто расположился на траве у ручья.

Ярко-голубое «небо» разделяла своеобразная осевая линия псевдосолнц, а в центре его змеилась пневмотруба.

— Что ты сказал? — Сма приближалась к» нему с двумя бокалами в руках, один из них она протянула ему.

— Не понимаю, как это он не разваливается? Дизиэт улыбнулась.

— Это делается при помощи силовых полей, Шераданин. — Она потрепала его по щеке. — Не пытайся слишком быстро понять — все придёт само. Просто поброди здесь, затеряйся на несколько дней. Вернёшься, когда сочтёшь нужным.

Он последовал её совету. Огромный корабль напоминал заколдованный океан, в котором никто не мог утонуть; и он плыл по его волнам в надежде понять, из каких принципов исходили люди, его построившие. Так прошло несколько недель. Он заходил в бары или рестораны всякий раз, кода чувствовал жажду, голод или усталость. Заведения, как правило, были автоматические, клиентов обслуживали летающие подносы. Кое-где штат состоял из обычных людей, которым просто вздумалось немного поработать.

— Конечно, я могу этим не заниматься. — Мужчина среднего возраста тщательно вытер стол влажной губкой. Убрав эту губку в специальный шкафчик, он присел рядом с ним. — Но взгляните, столик чист.

Он кивнул, подтверждая этот факт.

— Моя основная работа, — продолжал мужчина, — изучение религий. «Значение направления в религиозном ритуале» — так называлась моя диссертация. Вам, наверное, известно, что в некоторых религиозных культах большое значение придаётся тому, куда обращена дверь храма, могила… У меня множество теорий по этому поводу, мы спорим с коллегами — здесь и в иных местах. Работе этой не видно конца: постоянно находятся новые примеры, а прежние подвергаются переоценке и так далее. Но, — он хлопнул ладонью по блестящей поверхности, — когда вытираешь стол, то ты вытираешь стол, работа сделана, и это твоё достижение.

— Но в конечном итоге ты всего лишь… вытираешь стол.

— Вы хотите сказать, что это действие не имеет никакого значения с точки зрения вечности?

— Ну, допустим. — Улыбку скрыть не удалось.

— Что же имеет больший вес? Моя основная работа? Предположим, я сочиняю музыку или ставлю развлекательное шоу. Что это даёт? Доставляет людям удовольствие. То, что я вытираю стол, доставляет удовольствие мне. А люди садятся за чистый стол и тоже получают удовольствие. — Мужчина рассмеялся. — В конце концов люди умирают. Также умирают, звезды, вселенные… Конечно, если бы я только вытирал столы, это было бы несправедливо по отношению к моему интеллектуальному потенциалу. Но! Я занимаюсь этим с удовольствием, по своему выбору, в свободное от основной работы время, это не мешает мне думать… — Он снова улыбнулся. — И, кстати, это хороший способ познакомиться с людьми. Итак, вы, собственно, откуда?

Посещая рестораны и бары, он охотно беседовал с людьми; ел, когда ощущал голод, и пил, почувствовав жажду, каждый раз это было новое блюдо или напиток. Периодически ему хотелось спать — тем более, что помещение корабля через определённые промежутки времени погружались в красноватый сумрак, световые полосы на потолке тускнели — и он просто обращался к какому-нибудь дрону, чтобы тот направил его в ближайшую незанятую комнату. Комнаты, оборудованные связью с пультом корабля, были примерно одинаковых размеров и мало чем отличались друг от друга, в них всегда некий стандартный набор: кровать (иногда постель-поле), туалетная комната, буфет, голографический экран. В первую же «ночь» на корабле он решил развлечься и сунул под подушку какой-то активированный прибор. Сна как не бывало — он превратился в смелого принца-пирата, который отрёкся от своего знатного происхождения, чтобы сражаться со своим небольшим, но отчаянно-храбрым экипажем против кораблей работорговцев. Их быстрые маленькие корабли бесстрашно и, разумеется, всегда успешно атаковали неповоротливые галеоны. Безлунными ночами его ватага высаживалась на благоухающие пряностями островки, штурмовала неприступные тюрьмы, освобождая ликующих заключённых. Он лично выиграл поединок на шпагах с подлым губернатором и спас его очаровательную дочь, которую мерзкий папаша спровадил в горный монастырь. Самое интересное заключалось в том, что какая-то часть его мозга осознавала нереальность происходящего… но это казалось таким пустяком!