не лезем. Ну, там уже видно по ходу дела будет. Курт, ты своих стрелков распределяй равномерно, чтобы даже голову не смели из окна высунуть. С каждого плутонга, кроме дозорного, в помощь отборным стрелкам выделяйте по три своих штуцерника и пять фузейщиков. Думаю, этого достаточно будет. По плотности стрелкового боя у нас при любом раскладе будет огромный перевес. Ну, вроде бы пока всё, – Лёшка потёр глаза. – Спать хочется, а нам ещё часа четыре ждать. Думаю, часа три можно дать людям вздремнуть. Потом делаем бросок, сосредотачиваемся в центре села и ждём, как отработают дозорные.

Дело было привычное, навык скрадывания караульных у дозорного плутонга оттачивался постоянно. А у Фёдора в этом деле и вовсе был свой личный огромный опыт. Прикрывающая пятёрка чуть отстала, и вперёд ползла группа из семи человек под командой самого унтер-офицера. Караульные не спали, один из них что-то мычал, прислонившись спиной к забору, второй переговаривался через приоткрытые ворота со внутренним караулом.

«Рано, рано, нужно ждать, пока этот болтун хоть чуть-чуть отойдёт», – думал Лужин, лёжа в тени забора.

Вставленный в подставку у ворот факел догорал и освещал теперь только тот небольшой круг, где стояли сами караульные. Наконец разговорчивый турок его чуть поправил и шагнул в открытую створку ворот во двор.

– За новым пошёл, – догадался Лужин и приподнялся от земли. Вот он, тот момент, когда нужно действовать. Цыган махнул рукой и сам на корточках начал сближаться с оставшимся караульным. Хэк! – резкий выдох, и нож вылетел к цели. Турок ойкнул и начал сползать по стене на землю, ружьё выпало из слабеющих пальцев, звякнув о камень.

– Громко получилось! – досадовал Лужин, подбегая с двумя разведчиками к телу.

– Hey Ali, neyin var orada?![9]

Фёдор, понимая, что не успевает упредить турка, выхватил кинжал и кинулся ему навстречу. Всё произошло очень быстро, Лужин получил в лицо факелом и, взвыв от боли, рассёк шейную жилу кинжалом.

– Вперёд!

Во дворе всполошились караульные, и тихо их снять уже никак не получалось. Бам! – громыхнул первый выстрел, и пуля расплющилась о камни забора. Бух! Бух! Бух! – хлопнули пистолетные выстрелы, укладывая турок.

– Рота, на штурм! – рявкнул Егоров, срывая со спины свой штуцер. Вот теперь всё уже решала скорость, с какой перемахнут забор штурмовые группы.

Через преграду перемахнули первый, второй десяток атакующих, а из окон ударили выстрелы.

– На опережение бейте! – крикнул стрелкам Алексей, посылая первую свою пулю в распахнувшееся окно. Бабах! Бабах! – сработали две гренады внутри здания.

– Вовнутрь не лезть! – отдал команду капитан, проталкивая завёрнутую в патронную бумагу пулю.

– Карпыча ранили, Карпыча выносят, подмогните, братцы! – раздался крик от центрального входа.

Лёшка не понял даже, как слетел с забора и проскочил через весь двор. Два егеря тащили обмякшее тело старого солдата. Он перехватил его за пояс, за ноги схватились ещё два егеря, и так впятером они бегом вынесли раненого на улицу.

– Да блин! Ну как так-то! прорычал капитан, ощупывая сержанта. Одна рука его была вывернута и перебита выше кисти. Как видно, тяжёлая мушкетная пуля от выстрела в упор буквально оторвала её, разорвав кости, мышцы и сухожилия. Старый солдат был без сознания.

– Не спаси руку, вашбродь, всё, отвоевался дед, – сокрушённо прошептал стоящий тут же на коленях Мазурин. – Нужно резать срочно, там всё только на лоскутах держится. И перетягивать, чтобы совсем кровью не изошёл.

– Давай, Акакий Спиридонович, руку уже не спасём, так хоть живым он останется, – покачал головой Егоров. – Держи мою фляжку, проливай всё там спиртом хорошо, и ему немного влей потом в рот, против шока как обезболивающее нужно.

Алексею надо было возвращаться к зданию. Там сейчас воевало ещё полторы сотни его егерей. Из здания пули уже не летели, часть защитников посекло осколками, кого-то выбило пулями, а большая часть успела скрыться в его глубине, наученная тем горьким опытом, что в окна к ним влетает смерть.

С тыловой части уже жарко пылал деревянный пристрой, подожжённый зажигательной шашкой. Пламя быстро перекинулось и в основное здание, но перед этим наполнило его едким дымом.

– Сдаёмся! Сдаёмся! Милости, не убивайте нас! – распахнув двери главного входа, с поднятыми руками из него начали выбегать турки.

– Не стрелять! – крикнул командир, сам опуская штуцер. – Савва, бери своего напарника и ещё ребят с топорами. Бегом за мной! – выкрикнул Егоров, вбегая в здание. – Туда! – крикнул он, выталкивая наружу двух кашляющих турок, и побежал по коридору.

Вот он, знакомый спуск в подвал. Через несколько секунд Алексей был уже у дверей двух камер.

– Сбивайте замки быстрей, пока ещё выход не в огне! – показал он пионерам на двери.

Топоры ударили по запорам и через несколько секунд взломали их.

– Быстрее выходите, быстрее! – прокричал Лёшка, выталкивая в коридор первого узника. – Подхватывайте на руки этого, он, похоже, идти не может, вон какой весь избитый! – приказал он егерям и распахнул вторую камеру.

Здесь свет факела выхватил в темноте сразу несколько человек. Женщина, сидя на полу, прижимала к себе трёх маленьких детей. А перед ней, загораживая их всех, стояли все в рваной одежде и в кровавых подтёках мужчина и подросток.

– Мы русские, вы свободны, братья! Лазар, переводи быстрее! В доме пожар, бегите скорее за нами! – и Алексей подхватил на руки девочку лет пяти.

В подвал уже начал просачиваться дым сверху. Быстрее, быстрее!

– Переводи им, пусть они закроют хоть немного лица тряпьём и чуть нагнутся, вверху уже плотный дым, могут задохнуться. Глубоко не дышать! Бегоо-м!

Коридор уже был сплошь в дыму, и приходилось передвигаться на ощупь. Где-то недалеко ревело пламя и трещало сгораемое дерево. Спотыкаясь о трупы, пионеры тащили гражданских к выходу.

– Сюда, братцы, помогайте! – выкрикнул Савва, судорожно кашляя. От прохода метнулись несколько фигур и перехватили ношу у егерей.

Лёшка сидел на корточках возле забора, его буквально выворачивало от кашля.

– Вашбродь, водички бы вот вам, а? – Данила протянул полный ковшик.

– Да уйди ты, а? – буркнул Егоров. – Не видишь, выворачивает меня.

– Так, знамо дело, вывернет, с такого-то дыма. Вона Савка вообще уже второй раз проблювался. А вы-то ещё молодцо-ом!

– Уйди, я тебе сказал, – рявкнул Лёшка и потянулся за головешкой. Данилка поставил ковшик на землю и дал дёру.

Минут через пять, когда кашель удалось унять, Алексей облил голову водой из ковшика и вышел на улицу.

Возле лежащего без сознания Карпыча сидел на коленях Лужин.

– Я во всём виноват, ваше благородие, я один! – поднял он глаза на командира. – «Как колоски срежем», бахвалился, вот тебе и срезали, – с болью в