– Чего-то чудно дед наговорил. Ну ладно, про меня все понятно, но тебе-то, Юрий, – околесицу нёс, хорошо хоть деньги отдать не успели.

А я шёл к кораблю и поражался. Никто и никогда не говорил мне, что я нйжить, то есть человек не этого мира. Дед как-то вмиг просёк, одно хорошо: по его предсказанию – и не здесь мне умереть, наверное – вернусь к себе. Меня это как-то успокоило, почему – не знаю.

К вечеру на корабль собралась вся команда, которая тоже была на ярмарке. Матросы хвастались перед товарищами своими покупками – кто рубашку купил, кто нож новый, кто сапоги, кто подарки семье – материал, серёжки.

Ну что же, переночевав, снова двинулись в путь. Почему-то из головы не выходила фраза деда-предсказателя, впилась в мозг, как заноза. Если я не здесь умру, значит, мне снова предстоит вернуться в своё время? Надо было не стоять, догнать деда, дать денег, пусть объяснил бы, коли он такой ясновидящий, когда судьба или Господь Бог вернут меня обратно. Как-то неуютно чувствовать себя временщиком, вроде как в гостях, но с неизвестной датой отъезда.

Через несколько дней, не останавливаясь, прошли Чебоксары. Заканчивались земли черемисов и мордвы, начинались татарские. Хоть и под рукой русского царя теперь татары, да ухо надо держать востро – пошаливают, никак вольницу свою не забудут. До Казани на ночёвки не останавливались, пришвартовались у городских причалов. Тут же подошёл старый татарин в зелёной чалме – ясак надо. Я с ним заговорил по-татарски, старик даже не удивился, видимо, и не такое видал за прожитые годы. Заплатив пошлину за причал, вместе с Григорием направились в город, наказав команде сидеть на корабле. Спиртное в местных харчевнях не продают, продажных женщин – ну, по крайней мере, в открытую – нет, попасть в рабство – проще простого. Поэтому и команде в мусульманском городе делать нечего. А вот базар местный хорош, по-восточному шумлив, цветаст, полон экзотических товаров. Например, в отличие от Руси, здесь полно разных сортов риса, называемого в Московии сарацинским зерном; дорогие шелка, китайская бумага отличной выделки, украшения ювелирные на любой вкус, но все своеобразное, восточное.

Тут же готовят плов – ароматный, с бараниной, кизилом и ещё бог знает чем. Ну а про холодное оружие я вообще молчу – турецкие ятаганы, арабские сабли дамасской стали, хорезмские ножи, я даже видел японскую катану. Сколько в лавках защиты – шлемы, кольчуги, поножи и поручи, щиты, бахтерцы и прочее отливающее синевой железо. Признаюсь, не удержался, купил арабскую саблю из Дамаска с узорчатым сероватым клинком и ножнами, обтянутыми кожей змеи, а также японский меч – катану. Не знаю насчет его качеств, но в современном мне мире катана ценилась высоко. Лезвие его отливало холодной синевой, ножны простые, гарды почти нет, рукоять из какого-то плотного дерева, но в руке сидит удобно и не скользит. И саблю и катану засунул за пояс, выглядел, наверное, смешно, да мне бы до корабля дойти. Единственное, что не понравилось – огнестрельное оружие. Ружья с куцым прикладом, пистолеты с неудобной рукояткой с шаром на конце. Украшены богато, но ствол без нарезов, замки допотопные. Нет, не для меня.

Зашли в чайхану, поели вкусных, с жару лепёшек с шербетом, плова, попробовали хмельного кумыса. Пора и на корабль. На обратном пути прошли через базар, купили команде спелых фиников целую сумку, пусть вместо семечек поедят, многие ведь не видели и не слышали о финиках. Спохватившись, наняли мальчишку с целой кипой свежих лепёшек – все лучше, чем сухари – он за два теньге и принёс их на корабль. Ужин получался восточный – лепёшки и финики. Команде понравилось, а мне определённо напомнил крымский плен.

Ни свет ни заря снялись со швартовов, впереди ещё дальняя дорога. К вечеру прошли стрелку Волги и Камы, повернув на Каму. Теперь придётся все время идти против течения, ход убавился. На ночь пристали к берегу. Матросы поймали огромного сома, пожарили на костре громадными кусками. Сом отдавал тиной, но когда весь день в брюхе пусто, пошёл на «ура». Тем более я весь день активно упражнялся с купленным оружием и пришёл к выводу, что меч-катана очень хорош в пешем бою, а вот сабелькой лучше махать в конном бою. В катану я прямо влюбился – немного тяжелее шпаги, но очень удобен, остр, как бритва, можно наносить колющие и рубящие удары, в отличие от русского меча, коим можно только рубить.

Через день миновали слияние Камы с Вяткой, чуть не потерпев крушение. На излучине с Вятки под всеми парусами, да ещё и по течению на хорошем ходу выскочил торговый пузатый ушкуй, его сносило прямо на нас. Георгий вовремя заметил опасность, отвернул штурвал в сторону, но все равно мы слегка соприкоснулись бортами. Нашему железу хоть бы что, а с борта ушкуя полетели щепки и крепкий мат с вятским говорком. Балбесы, смотреть надо, прямо езда по встречной полосе получается.

Ввечеру остановились у какого-то русского селения, жители сбежались к нам, предлагая на продажу копчёную рыбу. Выбор богатейший – холодного и горячего копчения, виды рыбы любые – щука, сом, налим, судак, ещё что-то незнакомое. Набрали пудов двадцать, для команды не так и много, – как консервы рыбные будут в походе. Здоровенную копчёную белорыбицу съели тут же, вместо ужина, к тому же жители продали свежеиспечённого хлеба. Жалко, пива не было: такую царскую рыбу – и с хлебом.

Через неделю прошли Пермь – в то время небольшой городишко. Ощутимо холодало, приходилось кутаться в тёплые плащи. Но поскольку льда ещё не было, двигались дальше.

Вот и излучина Чусовой. Мы повернули с Камы на Чусовую, в низовьях она была достаточно широкой и глубокой, чтобы пропустить наш корабль. Однажды утром меня поднял с постели крик вахтенного – лёд! Вся команда повыскакивала из кубриков. На поверхности реки блестел лёд. Кажется, путешествию на корабле приходит конец. Лёд ещё тонок, судно легко пойдёт по реке, но с каждым днём лёд будет прочнее. До городка Чусового оставалось совсем уж немного, надо пробиваться, не бросать же нашего «Ветродуя» здесь, на реке. Удалось, буквально заскочили в последний вагон уходящего поезда.

Вечером, ломая тонкий лёдок, пришвартовались у причала городской пристани. Ночью повалил снег и ударил мороз, и на следующий день уже плотный лёд сковал реку. Вахтенный выскочил на лёд, топал ногами и приплясывал, лёд держал. Пожалуй, через неделю лёд окрепнет настолько, что сможет выдержать лошадь с санями. Надо готовить судно к зимовке, самим покупать лошадей и сани и далее к месту – обозом. Против природы не попрёшь.

С утра, узнав, где торг, пошли с боцманом, но, к нашему удивлению, площадь была пуста. Как объяснили жители, каждый день торг бывает только летом, а зимой – только по субботам. Мы переглянулись – а какой сегодня день? Оказалось, среда, надо ждать несколько дней.

За три дня вынужденных выходных решили подготовить судно – плотно закрыли порты, зачехлили пушки, обкололи лёд и сняли гребное колесо, чтобы весенний ледоход не поломал лопасти – все-таки колесо деревянное. Сняли с мачт ветряки. Теперь судно обездвижено, но может спокойно перенести зимовку. Городские причалы были в небольшой бухточке, большого движения льда не будет, судно не раздавит.

Дождались дня торгов, долго выбирали лошадей. Ладно бы одну-две, нам надо было двадцать.