– Так и сделаем, – решил Штыпсель.

– Да, – поддержал его Жбан.

– Выходим на счёт «три».

– Три!

Все раскрыли дверцы и вышли. А Коззявый дверцу распахнул, но, воспользовавшись тем, что двигатель не был заглушен, одновременно надавил на акселератор и резко рванул с места.

– Стой! – завопил Козел, пытаясь сорвать с плеча оставшийся в машине дробовик.

– Не ори, – вздохнул уйбуй.

– Почему? Там же наши деньги!

– А ты не понимаешь?

– Э…

Не понимал, но это быстро прошло.

О том, что машину они так и не заправили, Коззявый вспомнил примерно через тридцать ярдов, когда двигатель заглох окончательно. В какой-то момент почти собрался начать отстреливаться, но, поразмыслив, понял, что лучше принять судьбу, и жалобно посмотрел на подошедшего Штыпселя. А тот покачал головой и осведомился:

– Решил подальше переставить?

– Хотел проверить длину шланга, – пискнул в ответ боец.

– Ща проверишь, – пообещал уйбуй. – Выходи.

– Стрелять не будете?

– На такого дурака пулю тратить жалко, – честно ответил Штыпсель. – Просто выходи.

И облокотился на переднее крыло, наблюдая за тем, как Жбан, Сырок и Козел принялись доходчиво объяснять Коззявому, во что может вылиться отсутствие взаимного уважения внутри небольшого коллектива. Били провинившегося Коззявого дружно, однако без особой злости, поскольку все понимали, что окажись они на месте глупого бойца, тоже постарались бы воспользоваться ситуацией.

Кто же думает о бензине, когда четыре сумки денег в багажнике?

– Хватит, в общем, – распорядился Штыпсель, увидев, что подчинённые доколачивают Коззявого на остатках энтузиазма.

– Вы мне два зуба выбили, – сообщил боец, пытаясь отыскать на асфальте утерянные части организма.

– Получишь долю – сходишь к стоматологу.

– А доля будет? – навострил уши Коззявый, который почти поверил в то, что его побьют и оставят на бензоколонке.

– Будет, – махнул рукой Штыпсель. – Когда вы, кретины, поймёте, что доля всем будет? И лучше её получить, чем всякой дурью маяться, стараясь друг дружке глотки перерезать?

Внешне подчинённые отнеслись к заявлению с пониманием, покивали то есть, а внутренне – скептически, поскольку каждый сказал себе, что две доли – или вообще всё! – много лучше, чем одна.

Помолчали, после чего Жбан поинтересовался:

– И что теперь делать?

– А что теперь делать? – удивился глупому вопросу уйбуй. – Мы все вышли из машины и друг друга видим. Ща, короче, дотолкаем её взад и заправим, въехали?

– А кто пойдёт платить?

После выходки Коззявого этот вопрос встал ещё острее. Но прежде чем Козел завопил, что сейчас вот точно не станет, Штыпсель предложил свой вариант:

– Все пойдём.

– А кто за баблом останется приглядывать?

– Тогда половиной пойдём, а половиной останемся приглядывать.

– Нас пятеро, – напомнил слишком умный Жбан.

– Ну, давай Коззявого пополам распилим, чтоб тебе спокойнее было, – предложил уйбуй.

– А если кто останется сумки заберёт – и в лес? – продолжил напирать боец.

– С такими сумками далеко не уйдут.

– А уходить не надо – затаиться только.

Жбан вновь подтолкнул коллектив в пучину взаимного недоверия и поднял градус напряжённости.

– Может, поделим бабки? – несмело предложил Коззявый. – А то ведь с ума так сойдём.

– Здесь? – не понял Козел.

– А где?

– А как уезжать? – осведомился Сырок.

– Если что – машина на меня оформлена, – напомнил Штыпсель.

– Жребий бросим, – хрюкнул Жбан.

– Себе можешь хоть что бросать, а машина – моя!

– То есть ты уедешь, а нам тут оставаться? – перепугался Коззявый. – Здесь, в лесу?

– Все вместе в машине поедем, – решительно сказал Жбан.

– Каждый со своей долей?

– Да.

– И положим её в багажник?

– А больше некуда.

– И чем это будет отличаться оттого, что сейчас? – задал острейший вопрос уйбуй.

Несколько секунд дикари разглядывали друг друга, а затем медленно потянулись за оружием.

Через пару секунд на трассе, связывающей культурную столицу с официальной, должна была начаться перестрелка, однако случиться ей не позволила громко прозвучавшая реплика:

– А ловко вы тут управляетесь.

Которая заставила дикарей опомниться и обернуться на голос. На носатого брюнета, дружелюбно разглядывающего предперестрелочных Шапок из открытого окна приземистой «Ауди А7».

– Ты что, нас видишь? – выразил всеобщее удивление Коззявый.

– А как ты думаешь? – Брюнет обаятельно улыбнулся и представился: – Капур Томба, экстренная финансовая аналитика, надёжное юридическое сопровождение и офлайн-бизнес-коучинг по запросу. Что у вас случилось?

В действительности, он прекрасно знал, что случилось: с такой горячностью дикари могли только добычу делить, оставалось лишь определить её размер, прикинуть, насколько ему интересно тратить время на происходящее, если интересно – зафиксировать прибыль, и продолжить путь по своим делам.

– Шас… – горестно вздохнул Жбан.

– И это тоже обо мне, – не стал скрывать Капур. – Всё развлекаетесь?

– Заправляемся и уезжаем, – отрезал Штыпсель в последней попытке избавиться от носатого дельца.

В безуспешной попытке.

– В Питер собрались?

– В Тбилиси, – буркнул Сырок.

– Тоже неплохо. Кстати, могу продать новый навигатор, с правильными картами.

Однако предложение не произвело впечатления.

– Просто проваливай, – попросил уйбуй. – Сами разберёмся.

Но поведение Красных Шапок подсказало опытному шасу, что речь идёт о солидном куше, поэтому он выключил двигатель и вышел из машины, не обращая никакого внимания на то, что руки дикарей продолжали поглаживать пистолеты и ятаганы.

– Вы беженцы, что ли?

– Просто уехали, – ответил Штыпсель, понимая, что отделаться от Капура не получится.

– На отдых едем, – сообщил Жбан.

– Лечиться, – добавил Сырок.

– Бухать, – конкретизировал вопрос Козел.

– На самом деле мы большие патриоты и скоро вернёмся, – на всякий случай поведал Коззявый.

– А, «испуганные патриоты»? Понимаю.

– Мы никого не боимся! – гордо заявил Штыпсель. – И скоро вернёмся.

– Когда всё уляжется.

– А на самом деле мы хорошие.

– Креативные…

– Ладно вам суетиться, – поморщился шас до того, как понятие «креативный» вызвало в рядах бойцов смущение. – Мне объяснять не надо. Я толерантный.

– Ты тоже беженец? – жадно поинтересовался Коззявый, которому очень хотелось, чтобы не их одних называли «испуганными патриотами», да ещё и «креативными» – это понятие дикари частенько путали с другим определением.

– Нет, я тут по делу.

– Вот иди и делай свои дела. – Штыпсель мотнул головой, показывая, в какую сторону нужно делать дела, и многозначительно потрогал себя за ятаган.

Как ни странно, агрессивный стиль переговоров сработал: шас вздохнул, развёл руками, показывая, что в таких условиях финансовая аналитика бессильна, и небрежно протянул:

– Ну, я вас предупредил, а дальше смотрите сами.

– О чём ты нас предупредил? – не понял уйбуй.

– Об этом самом.

– О чём? Ты же молчал ваще.

– А между строк вы слушать не умеете? Или вы хотите, чтобы я кричал на всю бензоколонку?

– О чём кричал? – окончательно растерялся Штыпсель.

– О том, о чём я вас предупредил, а вы не поняли.

– О чём?

– Ладно, мне некогда. – Капур повернулся к «Ауди», но замер, услышав щелчок взводимого курка.

– О чём? – повторил вопрос уйбуй.

– Ты в него стрелять будешь? – выдохнул осторожный Коззявый.

– Ну,