— Так ты в КГБ служил, в каком же звании? Андропов уволил? За что?

— Был заведующим кафедрой административного и государственного права в звании полковника. А уволили за инакомыслие. Выступал с лекцией на факультете повышения квалификации перед начальниками областных управлений КГБ и сказал, что одной из правовых проблем в деятельности органов является отсутствие законодательной базы. То есть, говорю, вы работаете вне закона, только на основе партийных указаний. Поэтому и должны называться Комитетом партийной безопасности. Ну и тому подобное… Не успел я с Кисельного переулка, где была лекция, доехать до кафедры на Ленинградском проспекте, а меня уже сняли, а потом и уволили. Да, приказ подписал Андропов. Спасибо академику Кудрявцеву, взял к себе в институт. Не побоялся. И все же о деле. Кризис социализма и перестройка — это огромное потрясение и даже развал того социального мира, в котором жили советские люди. Возникла иллюзия, что только национальное возрождение приведет к решению социальных проблем. Это и есть форма болезни федерации. Поэтому лечить ее заключением нового союзного договора или изменениями Конституции в сторону укрепления суверенных прав республик — это все равно, что тушить пожар бензином. Еще глупее предложения по принятию закона о порядке выхода из Союза. Это все возможно, но только после экономической и социальной стабилизации. И еще два важных момента. Такие глубокие реформации надо готовить в тайне до той ситуации, пока не сложится окончательная ее модель. Например, по образцу действий Александра II при подготовке крестьянской реформы для отмены крепостного права. Этим тогда занимался тайный комитет…

— Так не годится, — перебил Горбачев, — мы только начали утверждать гласность. Никаких тайн. А что второе?

— В будущем придется отказываться от национально-территориальной модели федерации и переходить к сугубо территориальной в составе 20–30 образований. Форма национальных и автономных республик это прошедший этап эволюции. Для эпохи глобализации, в которую мы уже вступили, характерно стирание границ по национальным признакам. Да, именно так. Иначе национальные противоречия в дальнейшем будут только возрастать и обостряться даже при малейшем кризисе в экономике. Таково мое убеждение. Но Георгий Хосроевич его не разделяет. Он уверен в необходимости заключения нового союзного договора между национальными и даже автономными республиками. Так что решение за вами.

— Да, это вопрос судьбоносный. Меня атакуют и слева и справа. И все торопят. Прибалтика требует ослаблять федеративные узы, а азиаты — укреплять. У нас по факту уже унитарное государство. Может так все и оставить?

— Прибалтика желает уйти, — заметил Лукьянов, — Грузия и Украина туда же. Без Украины мы как ощипанная курица без перьев. Тело останется почти прежним, но фигура будет другой. Даже представить не могу, что мы можем разъединиться. К тому же и пацану малому понятно: кто контролирует Украину, тот контролирует Европу. — При этом он достал из портфеля газету и продолжил: — Михаил Сергеевич, вам бы не мешало почитать, что думает и пишет земляк ваших предков в газете «Голос Украины». — И передал ему газету.

В это время в комнату вошел официант с чаем и бутербродами.

— Михаил Сергеевич, попейте чайку.

— Спасибо, пока они попьют, я почитаю.

Историк Дмитрий Выдров писал: «Родина предков Михаила и Раисы Горбачевых — деда Гопкало и деда Титаренко — внешне единая и даже унитарная в юридическом смысле Украина, на самом деле очень разная и разобщенная республика. Ее историческое ядро — Киевщина, Черкасщина и Полтавщина — протянулось с севера на юг по берегам Днепра более чем на 500 км. От границ Белоруссии до Днепропетровщины. До 30-х годов XX века здешний уклад жизни оставался архаичным, то есть таким, как и в предыдущие 100 лет. В основном аграрным. Советская промышленная революция многое изменила. Например, население Киева к 80-м годам выросло почти в 10 раз и достигло почти двух миллионов. Причем столица Украины в основном русскоязычная. Можно представить, например, чтобы парижане говорили на английском, а москвичи на польском!? А большинство киевлян общаются на русском — негосударственном языке! Таким образом, столица государства Киев не может служить целям его интеграции. И что-то должно измениться. Либо столица, либо государство. Но ни то, ни другое невозможно. Восток и Запад страны Киев считают временной столицей. У них есть Харьков и Львов. А государство не может измениться по причине отсутствия единой элиты. Сказывается недавнее аграрное хуторское прошлое.

Для многих украинских городов миллиоников (таковых пять) как и нескольких десятков 100-тысячных и более, тоже характерно русскоязычие. В большинстве малых городов и в селах говорят на украинском. Так к религиозному, ментальному, географическому, историческому и другим различиям добавляется языковое между городом и селом, характерное, пожалуй, только Украине. Корни языкового раскола растут из XV–XVII веков, когда на Правобережье и частично Левобережье Днепра, землями и селами владели польские землевладельцы. Они и внедрили в крону древа старорусского языка польский говор. От этого смешения и произошел собственно украинский (окраинный по сравнению с польской метрополией) язык. В городах польское влияние было минимальным, поэтому старорусский язык естественным образом после присоединения к России сначала Левобережья, а потом и Правобережья Днепра развился в современный русский. Этот процесс совершался в период со второй половины XVII до второй половины XIX веков. Как видим для формирования нового, но без коренных отличий от родового языка, необходим исторический отрезок времени равный двум векам.

В бывшей Новороссии и Крыму, а это 9 регионов на юге и юго-востоке с населением около 20 миллионов человек, проживают в большинстве этнические русские. Остальные считают себя этническими украинцами. Но и эти украинцы общаются между собой на русском или на хорошо знакомом югу России «суржике», хотя в школах все изучают свой родной язык.

На запад от исторического ядра сельско-городское двуязычие постепенно стирается и в Галиции (в советском понимании Западная Украина) практически не наблюдается. В Львовской, Волынской, Ровенской, Ивано-Франковской и Тернопольской областях подавляющее большинство жителей говорят на современном украинском. Хотя девять из десяти львовян считают себя не украинцами, а галичанами. К бандеровцам (радикальным националистам) причисляет себя каждый третий галичанин. В двух других западных областях — Черновицкой и, особенно Закарпатской, господствует языковый Вавилон. Многие их жители свободно общаются на двух-четырех языках (русском, украинском, румынском, венгерском и других).

В церковно-каноническом отношении выделенные выше территории тоже различаются. Первая, в основном, «оккупирована» сторонниками Украинского патриархата во главе с митрополитом Киевским и всея Украины Филаретом, недавним местоблюстителем московского патриархата. Вторая, окормляется Русской православной церковью Московского Патриархата. Третья — Греко-католической римского подчинения. В ряде регионов имеются приходы Украинской автокефальной православной церкви. Церковное разделение христиан-украинцев очень активно и корыстно используется разными политическими силами в борьбе за власть.